Любовь Попова - Я вернулся за тобой

Он отправляет меня на подиум, и следующие пару минут я купаюсь в ярком свете софитов, в море взглядов, в той самой возможности быть самой собой. Не думать о каждом своем жесте. Не думать о том, какой меня хотят видеть близкие. Всего двое близких. Алекс и Даша.

– Ненавижу его, – рычит рыжая Эля после пятой смены наряда. Мы с первого дня модельной школы общаемся. Удивительно, но соперничества нет. Ну или пока повода не было. Хотя она ни раз была замечена в конфликтах, и ходят слухи о ее связи с Джулианом. Но не мне кого-либо судить. – У меня скоро вместо крови пот потечет… Даже поесть не дает…

– Главное, помни, что однажды ты будешь покорять Милан, – пожимаю я плечами, а потом мы с ней оборачиваемся на шум, который создают в углу остальные девчонки. Как курицы, честное слово. Они не плохие, просто разговаривать о том, какие все мужики сволочи, мне неинтересно. Особенно, когда они вот так грубо устроили охоту на одного из них. Эля же не ноет, просто развлекает мудростью своих двадцати лет.

Я не успеваю посмотреть на объект охоты, потому что меня уже выталкивают на очередную проходку по подиуму. Там я демонстрирую воздушный наряд персикового оттенка, для которого потребовалось снять бюстгальтер.

– Ты видела его? – толкает меня Эля, когда мы переодеваемся в последние наряды. Обтягивающие комбинезоны самых разных оттенков, в которые влезть можно с большим трудом. А когда получается, чувствуешь себя так, как будто тебе перебинтовали каждый участок кожи.

– Кого? – Господи, как душно и молния еще не застегивается.

– Гонщика, которого взяли для рекламы новой линии. Сегодня одну из нас должны подобрать ему в пару. Господи, он просто секси.

«Заманчиво, ничего не скажешь», – пытаюсь я высмотреть лицо этого мега-гонщика. Но вижу только край широкого плеча, обтянутого белоснежной рубашкой, и затылок с модельной стрижкой. Пижон, все ясно. Но какая разница, если нужно будет с ним просто поработать. Съемка для главной линии позволит лицу модели появиться на всех билбордах этой компании, магазинах и даже на телевидении. Это огромная возможность выбраться из серой массы и заполучить выгодный контракт.

Только вот мне это точно не светит. Не потому что меня не выберут, а потому что Алекс не позволит. Ему больше нравится, когда я дома сижу и постель его грею, пока он буквально тонет в работе.

– Как же его фамилия, известная еще такая, историческая, – все бубнит Эля, пока я пытаюсь высмотреть лицо и застегнуть молнию. И лучше бы не высматривала, потому что имя я вспоминаю, как только одна их брюнеток смещается вправо, открывая полный обзор. – Точно! Невский! Мирон!

На меня в тот же миг тонной слез, боли, ненависти обрушиваются воспоминания. Волной сбивают жизненные ориентиры, которые как многоэтажку воздвигала целый год. Она просто рушится, вынуждая задыхаться, внутри себя кричать и умирать под завалами такой идеальной и устроенной жизни. Как быстро смог рассыпаться этот карточный домик, как быстро я вспомнила, какой была наивной. Наивной, когда он в любви признавался, когда сказал, что ничего дороже нет. Наивной была и тогда, когда он бросил меня. Просто с утра ушел, сказав, что не сможет добиться успеха рядом со мной. Что я обуза. И это после всего того, что мы пережили вместе.

Я так сильно дергаю молнию, что она с треском рвется. Это привлекает ко мне всеобщее внимание. Короткий контакт глаз и я понимаю, что узнана.

Да и что во мне могло измениться за один год. А вот он, словно операцию пластическую сделал… Пижон. Это раньше он носил лохмы, закрывающие лицо. А теперь модной прической оно выставлено на всеобщее обозрение красоток. Ну отлично. Значит, он добился своего. Осталось только поздравить. Но не мне.

– Твою ж, – отвожу взгляд.

Размахивая кулаком, прибегает главный модельер Грачев и покрывает меня трехэтажным матом. Мне, выросшей в детском доме, не привыкать, конечно, но от некоторых слов краснеют кончики ушей. Но при этом Грачев без истерик подает мне новый комбез. Я пытаюсь отойти переодеться за ширму, но он тормозит меня, создавая вид взбесившегося борова.

– Я быстро, – шепчу, не желая, чтобы Мирон видел, как я переодеваюсь. На других плевать, а ему стриптиз устраивать не хочу.

– Переодеваешься или выметайся. Тебе еще за комбинезон деньги отдавать.

Делаю упрямый вид, хотя послать его хочется к черту, но и терять эту скрытую от правильного Алекса жизнь не хочется. Это всего лишь попытка быть собой.