Любовь Попова - Нельзя (не) любить

Я ожидал, когда войду в вип зону для первого класса, когда меня откликнули.

Мою фамилию и имя знали в Европе. Там в каждом углу знают мосты Фогеля, дороги, автомагистрали. Но в Россию я только недавно решил прийти со своим бизнесом. Особенно касательно дорог и мостов. С этим здесь всегда были проблемы.

Но в России меня никто не знает, кроме случайных знакомых, которых я не видел двадцать лет.

Если только. Нет. Бред. Нельзя на такой большой территории получить от судьбы удар. Выстрел из прошлого. Но чем ближе раздавался голос, тем острее я хотел рвануть вперед.

И тут же себя ругаю. Что я как пацан. Ну Мира. Ну Распутина. Ну любовь первая. Времени то сколько прошло? Отболело давно.

– Ник! Господи! Думала не ты. Как же я рада! – буквально налетает на меня и к себе прижимает. А я запах ее ловлю, пытаюсь прочувствовать что-то. Но сердце, только что рвавшееся от страха их груди успокаивается, а руки спокойно ее отстраняют, даже не желая не отпускать.

– Ты изменился. На самом деле кажется возраст тебе к лицу. И плечи шире стали, волосы потемнели. И вообще.

– Время творит чудеса.

Она хлопает глазами, а я морщинки в уголках глаз рассматриваю, и чуть возле губ, там, где мышцы работают при улыбке.

– Хоть бы комплимент сказал.

– Ты почти не изменилась.

Мира смеется. И мне кажется, что впервые ее смех меня раздражает. Раньше нравится вроде. И глаза нравились. Голубые. И волосы русые. Теперь они темнее намного.

Она все такая же стройная, но все равно полнее. Грудь больше, бедра раздались. Хороша, но меня больше к ней не тянет.

– Вот же ты лжец. Но спасибо, всегда приятно слышать такое от мужчины. Особенного такого как ты.

Я оглядываюсь, изображая испуг.

– Ты меня подставить хочешь? Или Яр уже сзади с ружьем у моего затылка?

Она снова смеется, а я морщусь. Ну что такое. Что вообще мне в ней нравилось. Она обожала комплименты, внимание, подарки, дорогие места, успех. Наверное, не будь для нее это все данностью, не будь она наследницей самой богатой семьи в стране я бы даже сказал, что она жадная до денег.

Но нет. В ней всегда было тщеславие, но никогда жадности.

– Яр дома остался. А я с мамой. Помнишь ее? – точно. Нина. Мне она нравилась, хотя и очень давила на дочь. Я вежливо поцеловал руку, когда услышал посадку на свой рейс. Не то чтобы я хотел сбежать, но и желания находиться с ними у меня не было.

– Мне пора. Рад был встрече, – чушь.

– О, а наш самолет только через пол часа.

– В Европу? Выступаешь? – ну и зачем?

– У меня подопечная летит. Соревнования юниорские в Талине. Вон она с матерью стоит. Эллина Березовская, еще услышишь это имя. – Показывает она на девчонку. – Жаль только дочка моя не поехала. Я бы вас познакомила. Знаешь, Яр долго надо мной подшучивал что она твоя.

Она улыбается, а у меня внутренности холодеют.

– Между нами ничего не было.

– Конечно нет. Ну шутил он. Ревнует. Знаешь ведь его.

– Знал, – отрезаю – Давно было, Мир. Был рад встрече.

Почти кланяюсь ее матери и ухожу к карману своего самолета. Киваю симпатичной стюардессе, и она заливается краской. Кажется, полет пройдет не так скучно.

– Ник.

Ну что еще.

Оборачиваюсь, когда рядом оказывается Мира. Её все знают, даже задержать не попытались.

– Ты отдалился от нас. Совсем. – вот те на. Улыбки долой, рубим правду матку.

– Были причины. Но это все в прошлом, сама понимаешь.

– Точно? – она приподнимает фигурную бровь, складывая руки на груди. А я пытаюсь возбуждение почувствовать, хоть отголоски того, когда хотел быть с ней. Но спокойно встречался два года, общаясь интимно только с рукой. – Может ты все еще…

– Нет, Мира. Думаю, с тебя одного одержимого чудика вполне хватило.

– Тогда может на нашу свадьбу приедешь?

– Свадьбу? Вы что, не поженились?

– Мы расписались. Тогда еще. Но быстро как-то, тайком. А мне хочется…

Понятно. Внимания.

– Как у нас было, с пышком, с президентом в первом ряду.

– Ну да. Мы уже все подготовили. Девятнадцатое августа. Яр был бы рад тебя увидеть.

– Точно? А не думаешь, что это не нормально приглашать бывшего мужа на свадьбу?

– Нет. Не чужие же, – пожимает она тонкими плечами и это движение кажется мне странно знакомым. Даже под ложечкой сосет. – Ну, так что?

– Давай я ничего обещать не буду.

– А ты в России зачем был.

– Не из-за тебя, – уже раздражает ее уверенность, что каждая собака должна до гроба ее любить. Как она карьеру то фигуристки оставила, вообще парадокс.