Алайна Салах - Твои

Полина мотает головой, говоря свое непоколебимое детское «нет». Ну, еще бы, быть принцессой куда приятнее, чем няней.

– Вон Роберт! – выкрикивает она на входе в ресторан. – Пойдем быстрее.

Он тоже замечает нас и машет рукой. Теперь я чувствую себя няней в компании принцессы и звезды мирового спорта. Наверняка так они и выглядят на отдыхе: белозубые, загорелые и непременно одетые в яркие поло, призванные подчеркнуть их мускулы.

– Ух, какая ты красивая, зайчонок! – по-доброму улыбается Роберт, глядя на Полинку.

Зардевшись, она демонстрирует ему все имеющиеся зубы и кокетливо хлопает ресницами. Ох. Чертова книжка была права.

– А мне комплимента, видимо, не достанется, – ворчу я, плюхая на свободный стул пляжный баул размером со здоровенную подушку.

– Достанется, конечно, – ухмыляется он в ответ. – Твой сарафан очень вместительный и практичный.

На это я незаметно демонстрирую ему средний палец. Конечно, с его-то смуглой кожей ему можно не бояться отправиться в местный госпиталь с ожогами.

– Я спросил, сосиски у них в меню есть, – Роберт доверительно наклоняется к дочке. – Макарон нет, но они предложили заменить их на картошку фри. Ты как, не против?

От такой пронырливости у меня даже рот непроизвольно распахивается. Нашел-таки способ заработать себе быстрые баллы! Спросить у пятилетнего ребенка, не против ли он картошки фри?! Еще бы поинтересовался, не рассматривает ли она возможность завести дома пони.

– Да! Я буду картошку! – весело взвизгивает Поля. – И сырный соус!

– Только не рассчитывай, что будешь есть ее каждый день, – осекаю ее я, смиряясь с ролью плохого полицейского. – Ты ведь помнишь, что она вредная.

И взглядом пригвождаю Роберта к стулу. Даже не пытайся пробиться в дамки, портя моей дочери пищеварение.

Наш первый курортный обед проходит на удивление хорошо. Пока Полина уминает картошку, щедро окуная ее в соус, Роберт рассказывает о возможных развлечениях. Мы можем поехать на королевское сафари, сходить в дельфинарий, навестить аквапарк, либо выйти в море на яхте.

Я пытаюсь стойко держать оборону, но с каждым произнесенным словом она разваливается, как многоэтажка из программы «Молодая семья», попавшая в эпицентр землетрясения. Сначала перед глазами вспыхивает картина залитого солнцем моря и белоснежной посудины, рассекающей его волны; следом появляются золотые песчаные барханы, через которые лихо перепрыгивает квадроцикл, и слышится счастливый Полинкин визг. Я вдруг ощущаю себя не мамой пятилетней девочки, а восторженной двадцатилеткой, готовой завопить: «Да к черту этот обед с папайей, я хочу яхту, сафари и дельфинарий!».

– У вас есть время подумать до вечера, – резюмирует Роберт и хитро мне подмигивает. – Хотя ты, кажется, уже на все согласна, Снежок. Глаза блестят, как у ребенка.

К бассейну мы идем гуськом: впереди с легкостью припрыгивает Полина, которой ничуть не мешают две порции картошки фри, находящиеся у нее в животе; следом, приложив телефон к уху, вышагивает Роберт, а звено замыкаю я, объевшаяся няня в нелепом сарафане, которая то и дело таращится на его мускулистые икры.

– Вон бар! – громко выкрикивает Поля, едва мы приближаемся к шезлонгам, чем, конечно же, привлекает внимание каждого отдыхающего. – Там должны быть коктейли! Я хочу шоколадный!

– Сначала намажу тебя кремом, – предупреждаю я. – Раздевайся.

Раздраженно вздохнув, дочь задирает руки и со скорбным видом идет ко мне: мол, ладно, снимай.

– В такую капризулю превратилась, – укоризненно говорю я, дергая вверх подол ее кружевного платья. – Ты так весь отдых себя вести планируешь?

Взгляд машинально сползает в ту сторону, где наметилось движение, и невольно там замирает. Роберт снял с себя футболку и остался стоять в одних плавательных шортах.

– Мам! – раздается недовольный писк под моими руками. – Я ничего не вижу.

Опомнившись, я быстро избавляю голову дочки от пут наряда. Щеки покалывает, а в голове голосом Вероники томно звучит: «О-хо-хо! Охохонюшки. Поздравляю, Рада Дмитриевна. Вкус у вас действительно отменный».

Чтобы не отвлекаться от нанесения на ее плечи солнцезащитного крема, приходится и вовсе отвернуться, но картинка крепкого пресса намертво прилипла к глазам, как засохшая гречка к тарелке. Да что ж такое происходит? Семь лет назад Роберт был очень даже ничего, но вот этих четко вылепленных мышц у него не было. Какая волшебная цифра, оказывается, эти тридцать три.