Анастасия Шерр - Варвар 2. Исступление

Красный туман ярости понемногу рассеивался, бешеная пульсация перестала его оглушать. Бросив педика на землю, повернулся к ней.

– Иди в дом, – одного взгляда на неё, заплаканную и дрожащую от страха, хватило, чтобы прийти в себя.

– Это не то, что ты подумал. Там, на заднем сиденье… Глянь, – её колотило, и лицо побледнело до неузнаваемости. – Пожалуйста…

Марат дёрнул за ручку, открыл дверь машины и, достав оттуда костюм в чехле, повернулся к ней.

– И?

– Помнишь, ты хотел себе пиджак, который я нарисовала? Это он. Посмотри, твой размер. Я сама сшила. А Юрий просто подвёз меня… – и снова обратила взгляд на корчащегося на земле и харкающего кровью дружка. – Зачем ты так? Он ни в чём не виноват… – ринулась было к нему, но на полпути остановилась, поймав на себе нехороший взгляд Хаджиева. – Позволь хотя бы вызвать ему скорую. Так же нельзя!

Марат оценил комплекцию педика. Костюм намного больше. Не соврала, значит.

– А что насчёт твоей одежды, красавица? – кивнул на её платье, что не доходило даже до колен. – Это ты к нему так нарядилась? – шагнул к ней.

Снежана попятилась, что резануло по и так напряжённым до предела нервам.

– Позволь вызвать ему скорую, и мы поговорим, – говорила осторожно, словно опасалась сказать что-то, что ему не понравится. Умно, Белоснежка.

– А может, я сверну ему шею и мы потрахаемся, мм? – наступал на неё, подавляя девушку своей мощью, и она чувствовала волны бешенства, которыми он захлёбывался. – Я напомню тебе, каково это – быть оттраханной Варваром.

– Прекрати, я прошу тебя, – отступать было некуда, упёрлась спиной в перила лестницы, ведущей к дому. – Там мой сын… Он испугается. Ты же знаешь, ему нельзя…

– Вот оно что… – протянул задумчиво, склонился к её уху и, с наслаждением втянув в себя её запах, чуть коснулся губами кожи. – А что же ты о сыне не думала, когда каталась с этим педиком? Насколько я помню, у тебя есть своя машина. А ещё в городе полно такси. Но ты почему-то выбрала этого… Как его?

– Юрий. И он сосед. Нам было по пути и…

– Тш-ш-ш-ш, – приложив палец к её губам, обвил рукой талию и, оторвав Снежану от земли, приблизил своё лицо к её. – Ты, наверное, подумала, что можешь гулять с другими мужчинами, да? Я разочарую тебя, Белоснежка. Я передумал тебя отпускать, – про себя отметил, как распахнулись её глаза. – А теперь пошла в дом. Я сейчас кое-что растолкую твоему ухажёру и приду. Костюм не помни.

Малодушно сбежала. Так, словно и правда была в чём-то виновата. Оставила зверски избитого Юрия и сбежала…

Оставалось лишь надеяться, что гнев Марата уже угас и он не станет причинять несчастному ещё большей боли.

И слова его… Что он передумал меня отпускать. Что за бред? У нас ведь был уговор! Я собиралась уехать. А теперь… Что теперь?

Тяжело выдохнула и осела прямо на пол, обнимая злосчастный костюм. Позади тихо закрылась дверь, и я напряглась, слушая его тяжёлые шаги. Ступал отрывисто, раскованно. Нас разделяла стена, но он точно знал, куда идти, словно чувствовал меня.

Обошёл акцентную стену, нашёл меня взглядом.

– Об женишке не беспокойся, он доковыляет на своих двух. Всё равно завтра ему придётся съехать, – Марат сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев. – А ты, я вижу, время зря не теряла? Гардероб обновила, – он двинулся на меня, а я встала с пола. Припала спиной к стене и подняла на него взгляд.

– Я объяснила тебе, как всё было, хотя, если честно, не понимаю, почему должна оправдываться. Насколько я помню, ты сам меня отпустил. Ты так решил, помнишь? А теперь приходишь, избиваешь моего знакомого только за то, что он подвёз меня. И что, позволь узнать, не так с моей одеждой? – придав голосу твёрдости, приготовилась отстаивать то, что осталось от моих прав на личную жизнь.

Хаджиев усмехнулся, опустил голову и тут же её вскинул. А в глазах злости столько, что становилось дурно лишь от одного его взгляда.

– Ну что ты, Белоснежка, мне очень нравится твоя одежда. Услаждает взор, я бы сказал, – а в следующее мгновение выкинул руку и, схватив меня за предплечье, дёрнул на себя. – Но мне, блядь, очень не нравится, когда то, что предназначено только для меня, дарят другим! – яростно прорычал мне в лицо и, сжав мою талию, впился злым поцелуем в губы.

Языком скользил по губам, жадно, голодно глотал мои вздохи, а пальцы его вонзались в кожу так, как будто он хотел раствориться во мне. Или наоборот… Растворить меня в себе. Что самое странное, моё тело с радостью откликалось на его грубые, собственнические ласки, и внизу живота уже всколыхнулось такое знакомое, до боли желанное чувство.