Однажды, Дана подралась в школьном кафетерии по причине того, что другой парень вылил ей чай прямо в лицо. Сестре несказанно повезло, что тот оказался не горячим. Тогда я была полностью на её стороне. Объективно, что у того, кто вылил чай ей в лицо, было не всё в порядке с головой, но как посчитал куратор класса Даны, та должна была решить конфликт именно словесным путем, а не физическим. Хотя, мы все, конечно, понимаем, что ожидать адекватного поведения от любого человека в данной ситуации вряд ли бы пришлось.
Возвращаясь к теме бормотания и разговоров во сне, я бы не сказала, что Дана страдала бессонницей. Большую часть времени она выглядела бодрой, очень активной и жизнелюбивой. И может поэтому я так сильно любила её. В ней бурлила жизнь до поры до времени. Фраза: «Не существую, а именно живу» была точно сказана про неё. Широкая улыбка, глубокие голубые глаза, которые, как мне казалось, отражали всю вселенную. Лицо, напоминающее фарфоровое лицо куклы. Иногда и я называла её так: «куколка».
Дана не любила свой светлый цвет волос, но никогда не решалась его изменить. Лишь иногда она красила концы в разные цвета специальными мелками. Румянец украшал её миниатюрные щёчки, ямочки около рта я находила просто очаровательными. Миловидность была в целом присуще её натуре.
Я не чаяла души в своей сестре.
Дана всегда была рядом со мной: когда моё сердце было разбито из-за парня в первый раз; когда лечила прыщи, а она продолжала твердить мне, что я все ещё красивая; перед выпускным в средней школе она наблюдала за тем, как я примеряю платья. Сестра всегда знала, что сказать для того, чтобы подбодрить меня.
Тема матери являлась для нас достаточно болезненной. Мама часто была занята своими делами. Я была далека от неё, как и моя младшая сестра. Мы не говорили о ней, а даже изредка, когда о ней заходил разговор, Дана старалась не рассыпаться словами, чтобы не причинять никому боль.
Мама всегда была достаточно властной, но холодной женщиной. У неё был авторитарный характер, с которым приходилось мириться. Полагаю, что он достался ей от нашей прабабушки, что также являлась примером для особого изучения с точки зрения психологии. Наша семья представляла собой линию сильных женщин, с которыми порой трудно было общаться посторонним людям. Я никогда не хотела приукрашивать свою мать, потому что знала, какова она на самом деле. С тем же, не пыталась её изменить, хотя до пятнадцать лет я ещё тешила себя желаниями что-то поменять в её поведение.
Дана не была похожа на мать до определенной поры, но после тринадцати лет, всё её поведение стало копией манер собственной матери. Это пугало меня больше всего. Те изменения, которые происходили на моих глазах, были совершенно для меня неожиданны.
Раньше мы всегда были близки с сестрой. С самого юного возраста, мы советовались друг с другом и во всём помогали. Если и было что-то, что я желала бы изменить, так это грядущие перемены.
Наше хорошее будущее не сулило нам ничего хорошего.
Когда разговоры по ночам стали громче, и я могла их слышать даже за стенкой в другой комнате, родители стали беспокоиться больше. Под родителями я подразумеваю мать и отчима, с которым мы с сестрой никогда не были близки. Антуан был их тех мужчин старого образца, кто поддерживал патриархальный склад общества и любым способом старался навязывать своё мнение, хотя по большей части, его, конечно, никто об этом не просил. Новый муж матери рассматривал нас с сестрой, как два объекта для распространения своих стереотипных взглядом, и поэтому особой любовью у нас не пользовался. Моего уважения этот человек так и не заслужил.
Признаюсь, я долгое время не могла понять, что примечательного мама могла в нем найти, кроме большего кошелька и лысой головы, похожей на озеро посреди леса. У Антуана было трое сыновей, которыми он гордился и ставил мне с Даной в пример их жен, как образец того, каким образом должны вести себя молодые женщины. Удивительными, показались, мне его наставления, учитывая тот факт, что отчиму никогда не приходилось быть женщиной, да и чего уж таить, никогда не удастся вовсе ею стать.
– Он всем своим поведением напоминает мне женоненавистника, говоря о том, что я нелепо выгляжу, когда пытаюсь рассуждать об искусстве! – жаловалась мне Дана.
– Возможно, Антуан просто тебе завидует.
Отчим считал, что женщины должны молчать в присутствие мужчин, таким образом отдавая последним дань уважения, но учитывая непростой характер своей матери, конфликты возникали в нашем доме чаще, чем мы могли бы о них желать. Ночные разговоры Даны Антуан воспринимал, как детскую невинную болтовню.
Читать дальше