Маргарита Смирновская: (Не) настоящий брак

– Это невозможно.

– Настя, ну, хочешь, я тебя на коленях попрошу! Кто угодно, только не Мирский! Боженьки! Ну, почему именно ты?

Хотела ему сказать, потому что я похожа на Ольгу, но не стала. Алик не знал, что я одна из двойни, и меня воспринимал, как отдельную личность. А мне это нравилось.

Тогда весь вечер он ныл, чтобы я порвала с Родионом. Потом пообещал на мне жениться и удочерить мою двойню. С чего он взял, что я ношу двойню? Капец, какое у людей воображение!

Затем Алик устроил истерику, что я жизнь себе порчу и куда смотрит мой отец. Моего папу он знал, так как тот часто приходил на наши выставки картин. И Алик уже намыливался потолковать с моим родителем.

Я еле его остановила. В итоге он на меня обиделся, сказал, что я ему разбила сердце, и теперь мы не можем дружить. Ох уж эти художники!

На мою свадьбу Алик не пришел. Позже я узнала, что у него была депрессия, и он не вставал с кровати.

А я все же вышла замуж за парня, которого два года любила, но чувствовала себя очень несчастной. Хотя в день свадьбы улыбалась и держалась ради улыбки отца. Ведь он сиял от счастья:

– Настенька, я все сделаю, чтобы ты была счастлива! Запомни, сначала ты, а потом весь свет! Твое счастье дороже всего!

Почему мне эти слова говорил папа, а не Радик?

Несмотря на нежелание жениться, Родион смирился и гулял на свадьбе на всю катушку. После того, как я подписала брачный договор, он ни разу ни в чем меня не обвинял. Разговаривал со мной, как с другом. Но ни разу до свадьбы не поцеловал, словно я стала для него просто товарищем.

Мою отстраненность все воспринимали за стеснительность. Никто не увидел, что я глубоко несчастна. И если честно, то я хотела сбежать к Алику.

Со дня свадьбы я переехала жить к родителям Родиона. Там мы должны были переждать отъезд Оли. А потом мы вернулись бы в мой родительский дом. Но этого не случилось.

После свадьбы я чувствовала себя ещё хуже. Родион часто уходил и не отчитывался куда. Он меня не замечал и вообще в мою сторону не смотрел. С кем-то разговаривал по телефону, а я молча страдала.

Однажды у меня скрутило живот. Тогда я сильно испугалась, что схватки уже начались.

Мне вызвали скорую и отправили в больницу. Крови не было, но живот дико тянуло. Сделали срочное УЗИ, и тогда сказал врач фразу, которую я никогда не забуду:

– Девушка, а вы не беременны. У вас киста.

На этих словах я всегда просыпалась в холодном поту. Это самый ужасный момент из моей жизни. Именно с него все пошло под откос.

Меня срочно госпитализировали и сделали операцию. Родители переживали так, будто они лишились внука. А я вздохнула с огромным облегчением, но дико жалела, что мне в голову не пришло раньше сходить на УЗИ. Тогда никакой свадьбы не было бы. Также подумал и Родион:

– Ты специально все это придумала? – спросил он, когда пришел навестить. – Ты решила меня привязать меня? Не выйдет! У нас ненастоящий брак.

Потом Радик ушел, не дождавшись моего ответа. С того дня я его больше не видела.

Из больницы я вернулась к себе домой. Папа сильно переживал и сетовал. Он не ожидал такого поведения от Родиона. Мирские сами его потеряли. А через месяц из Европы им позвонила младшая дочь, которая даже на свадьбу к нам не приезжала, и сообщила, что Радик с ней остаётся учиться. Впрочем, я догадалась, за кем он поехал.

Эти события сильно подорвали здоровье папы. И напрасно я убеждала его, что рада, что не беременна, что лучше операция, чем нежеланный ребенок. Потому что я хотела учиться и была счастлива остаться в семье. Но папа почему-то винил себя во всем и с чувством вины умер.

Мы с мамой еле пережили такую большую утрату для нас. Оля так и не прилетела на похороны. Потом я пошла учиться в колледж вместо института. Так как из-за свадьбы не успела хорошо подготовиться к вступительным экзаменам. Училась я на дизайнера вместе с подругой Юлей. Она тоже по баллам в институт не прошла.

Изредка на домашний телефон нам звонила Оля. Но я с ней не разговаривала, потому что я могла ей простить собственные обиды, но не отсутствие на похоронах папы. Она даже с ним не попрощалась.

Дома практически не было проблем, кроме сильной загруженности матери. Она вся ушла в бизнес отца, и ее целью было не потерять всё. Поначалу все шло хорошо, пока нам не позвонили из Америки и не сообщили, что моя сестра погибла.

Вот это мама не смогла перенести. Сначала она замкнулась в себе и делала вид, что ничего не происходит. А когда к нам дошла урна с прахом Ольги, то она стала бредить, психовать и кричать, что мы её не понимаем. Мы – это я и Алик, который к тому времени уже простил меня, узнав, что я с Мирским давно не живу.