Маргарита Смирновская - (Не) настоящий брак

Я постучалась и простонала:

– Алик… Алик…

Молчание.

– Ну, хватит уже, открой…

Как хорошо, что я поговорила с сестрой. Прямо копия! Но его это не взяло.

– Ну, Ал…

Опять молчит. Похоже, спать мне придется на этом неудобном кухонном диване.

Вернувшись на кухню, я только заметила одинокую подушку и плед. Ещё ночнушка висела на спинке дивана. Он, гад такой, меня из собственной комнаты выгнал!

Если бы я не боялась себя выдать, то ему так понадавала бы! Как я его терпеть не могу! Плакса!

От нервов мой желудок просто скрутило, я поняла, что просто не усну и куревом точно не отделаюсь.

Как же я ненавидела этого крашеного гея! За этот прекрасный ужин и вкуснейшую еду!

Да, я жрала как не в себя. Начала с салата, потом залезла в духовку и наложила печеной картошки с грибами и зеленью. Затем налила себе коньяку и закусывала оливками. Именно за таким поглощением застал меня Алик.

– На-астя, ты ли это?! Мамочка моя! Что вообще происходит?! Ты пьешь такую гадость?!

Черт! Она же такое не пьет!

– Я перенервничала…

– Ну нет! Нет! – схватился он за голову. – Я не узнаю тебя! Что с твоим лицом?

А что с моим лицом? Видимо, мой взгляд оказался красноречивым.

– Оно другое!

– А что с ним не так? – наверное, с моей стороны это прозвучало слишком грубо.

Я нажралась, меня застали за распитием алкоголя, которое не пьет Настя. Да еще выгнали из собственной комнаты! А теперь тычут в то, что у меня лицо не такое! Да нас родная мать не различала, если мы этого не хотели! Издевается, что ли? Так и хотелось на него рявкнуть: «Глаза протри! Такое же лицо, точь-в-точь!».

Пока меня разрывало от эмоций, Алик уставился на меня и, разглядывая, как картину, вдруг завопил:

– Ну, какой же я недогадливый! Настя! Да ты же плакала! Это ты из-за меня так?

Ну, конечно! Вот прямо рыдала, убиваясь, как ты недавно в ванной! Но, вовремя вспомнив свою сестру, я сделала ангельское личико и выдохнула:

– Алик… Мне так жаль… Я не знаю, что мне делать… – и на всякий случай закрыла лицо руками.

– Вот и опять что-то не так… – сказал Алик. – Такое ощущение, как будто ты наштырилась, вся опухла и сипишь, словно заядлый курильщик…

Вот тут я не на шутку напряглась. Как?! Как он это делает?!

– Горло немного… – подавилась я. – От нервов… Фирма… – хныкнула я, безуспешно пытаясь выдавить хоть одну слезу. – Твой папа отказал… – я упала на руки и притворилась, что плачу.

И как это удается моей сестре? Ревет по всяким пустякам!

К моему счастью, Алик, как настоящий гей с тонкой натурой, принял мое признание близко к сердцу и, присев рядом, обнял меня:

– Ну, зачем сразу в крайности лезть?! Ты бы еще наголо побрилась и наколку на все лицо сделала! Алик вчера так старался, ухаживал за твоим лицом… А оно опять…

Он попытался поднять мое лицо, но я-то знала, что ему его рассматривать категорически нельзя! На нем шрамы! Поэтому, я сделала, что чертовски ненавижу, – его обняла! Ну и для правдоподобности пошмыгала носом.

– Ну, зачем ты так поступила со своим старым добрым другом Аликом? – продолжал парень. – Я понимаю, но не мои же труды коту под хвост! Ах, Басик, я не про тебя, мой любимый пушистик. Хотя ты тоже еще тот проказник!

Господи, он меня собирается отпускать? Или они всегда так в обнимку часами милуются?

Я еще раз шмыгнула носом и попыталась вырваться, но меня держали мертвой хваткой.

– Ну, ну, ну… – погладил он меня по спине. – Больше так не делай… Я же все решил! Нет бы Алику позвонить! А ты такая неблагодарная!

– Алик… Можно я останусь одна… – умирающе проскулила я.

– Чтобы напиться? Давай уж я за тобой пригляжу. Ты закусывай. И лучше салом… – наконец-то он меня отпустил и поплелся к холодильнику.

Я только сейчас заметила, что он в интересной клетчатой пижамке. Прямо как десятилетка! И снова я задалась вопросом: как вообще с ним можно дружить? Какие проблемы он может решать? В какой цвет ногти покрасить?

Так, Оля, соберись. Тебе надо его отшить.

В это время Алик поставил передо мной банку с тертым салом с чесноком и какими-то специями.

– Мажь на хлеб, – настаивал он. – Напивайся, но заедай. А то завтра, ой, как тебе плохо будет!

Ну уж нет! Сало, да еще и с хлебом? Я сделала умирающее лицо и очень надеялась заплакать.

– Алик… Я не буду пить… Пойми меня правильно. Сейчас мне нужно уединение… Мог бы ты меня оставить… Я хочу побыть одна.

– Бедняжка… – потрогал он мой лоб. – Как у тебя опухли глазки…