Айрин Мэл - Завещание 2. Регина

Дверь ему открыла я. Мама же почему-то спряталась в ванной, не пожелав выходить. Поведение этих двоих было крайне странный, но спросить, что происходит, я не успела, потому что дядя Килим ошарашил меня сногсшибательной новостью: он решил вопрос с моим жильем!

Не помня себя от радости, бросилась ему на шею:

– Спасибо, дядя Килим, – радостно завизжала я. – О лучшем папе и мечтать нельзя, – на эмоциях произнесла я, но быстро осеклась, понимая, что сболтнула лишнего.

Но Килим Ярашевич лишь тепло улыбнулся мне и тихонечко сказал:

– Чтобы не случилось, всегда помни это. Я для тебя все сделаю. И всех за тебя порву. Как бы не сложилось у нас с твоей мамой. Да и сложилось бы вообще. Но ты для меня всегда будешь моей маленькой девочкой. Сколько бы при этом лет тебе не исполнилось.

К глазам подступили слезы. Кто бы не спонсировал маму генетическим материалом для моего зачатия, я отчасти была ему благодарна за то, что он свалил и никогда не появлялся в моей жизни. Ведь благодаря этому у меня был самый замечательный отец в мире. Пусть не родной. Пусть он никогда не был мужем моей матери. Да даже женихом или ее парнем он не был. Но зато я знала, что за мной действительно стоит сила, способная меня защитить. Моя каменная стена. И в моей голове никак не могло уложиться, почему мама не хочет эту стену сделать своей. Какие могут быть причины для отказа? Не представляю.

Такие мужики на дороге не валяются. Добрый, умный, порядочный, бесконечно терпеливый. Еще бы, пятнадцать лет любить и добиваться одну женщину. И не сдаваться, слыша каждый раз от нее отказ. Да он просто святой! Да еще и красив словно древний восточный бог. А улыбка… Убивает наповал с первого же выстрела! Как говорил знаменитый русский актер в одном из моих любимейших советских фильмов «Свадьба в Малиновке», Михаил Иванович Пуговкин, признаваясь в любви героине актрисы Тамары Макаровны Носовой: «Ваши трехдюймовые глазки, путем меткого попадания, зажгли огнедышащий пожар в моем сердце. Словом, бац! Бац! И в точку!»

И как только мама держится столько лет? Непонятно. Ведь вся женская половина Березово давно положила свои сердца к ногам несгибаемого Килима Ярашевича Вергута. И лишь Вероника Сергеевна Власова оставалась непреклонна, словно королева снежная. Нет, она не опаляла его высокомерием, этим недугом моя мама никогда не страдала, она просто была холодна, «как айсберг в океане», и все. Но это совершенно не мешало ему относиться ко мне, как к дочери и быть самым лучшим отцом в мире. Вон, даже жильем в Москве меня обеспечил.

Оказалось, что все эти дни, которые мы не виделись с дядей Килимом, он договаривался об устройстве меня в общежитие. И договорился же ведь! Хотя, предоставляли его далеко не каждому. Но Килиму Ярашевичу удалось впихнуть меня в число избранных.

Рассказывая о том, как это случилось, он поведал, что в коридорах общежития встретил коменданта, с которым и решил обсудить этот вопрос напрямую, минуя деканат и ректорат. Мужчина в начале даже разговаривать с ним не захотел, но потом Килим Ярашевич показал ему фотографию, которую всегда носил с собой, а на ней были изображены мы с мамой. Он сказал:

– Неужели вы оставите, эту девочку без крова?

Комендант очень долго всматривался в потертое местами фото. Молчал и рассматривал. А потом вдруг резко сказал, чтобы дядя Килим ни о чем не беспокоился – он все устроит. Мне лишь следовало по возвращении в начале учебного года подойти к нему и получить свои ключи. И уверил, что он меня запомнил. Как внешний вид, так и имя.

Улетала я домой с легким сердцем. Я возвращаюсь в Березово совсем ненадолго. Через несколько недель начнется новый учебный год, в котором я буду уже не школьницей, а студенткой. Чуть больше восьми часов в небе с пересадкой в Тюмени, и мы приземлились на землю моего любимого захолустья. Почему-то в миг выхода из самолета я посмотрела на свою малую родину другими глазами. Скоро я уеду отсюда навсегда. Да, я буду приезжать сюда в гости к маме и дяде Килиму, но это уже не будет моим домом. Я стану здесь гостьей. Я стану чужой…

Но это будет потом. А сейчас я пока дома. Пойду попрощаюсь с памятником Меньшикову, служившим мне порой единственным кавалером, с которым я частенько беседовала. Даже иногда казалось, что он мне отвечал, утешая. Пройдусь по березовым рощам, в которых часто рисовала. то эти чисто русские пейзажи, то только вдохновляясь ими и изображала на холсте что-то иное, навеянное настроением. Спущусь к берегу Сосьвы и обязательно брошу в ее воды камушек, чтобы непременно сюда вернуться. На свою малую родину, где прошла вся моя жизнь. Где я научилась всему, что умею. Где я была счастлива. По-своему, странно, не всегда, но была. А свои корни забывать нельзя. Вот, и я не забуду.