Н. Ланг - Нити судьбы

– Всё? – спросил я.

Администратор вручила мне костюм с таким видом, будто происходит торжественное таинство. В реальности она думала, что я бандит, которого принудили к работе.

– Ты постарайся выполнить хотя бы это. И помни – здесь лучше не заводить друзей.

Она посмотрела на меня так, как если бы я был учеником, не сделавшим домашнего задания.

– Где можно переодеться?

Она проводила меня до гардеробной, располагавшейся рядом с регистратурой.

– Смотри ничего не укради, – сказала она, отпирая дверь.

– Я не по этому профилю.

Хмыкнув, администратор оставила меня. Я проворно сменил одежду. Мне выделили отдельный шкафчик, на дверце которого наклеена гитара с надписью: "Лучше коротко, но ярко".

Утро раскрасило разноцветными бликами потолок в репетиционном зале. Солнце отражалось в зеркалах, отбрасывая озорных зайчиков на пол. Два часа я разминалась, как и всегда в это время. Я первая, кто пришёл на репетиции. Стрелки часов лениво ползли к девяти. Тело запоминает все движения, поэтому я повторяю каждое па многократно. Танец станет настоящим откровением.

В гримёрной пахло парфюмерией. На столике разложены расчёски и разные коробочки с тенями, тушью – всем тем, что помогает создавать новый образ. После эксерсиса я сидела и сосредоточенно вглядывалась в своё отражение, пытаясь понять ощущение, которое родилось в моём сердце. Предчувствие чего-то большого и важного, что произойдёт совсем скоро. За спиной тихо скрипнула дверь, я обернулась и увидела Генриха. Он выглядел уверенно, даже слегка самодовольно. И если я не знала его столь долго, то подумала бы, что он заносчив. Но я верила, что друг обладает чистой душой и мягким сердцем.

– Как дела? Мы редко видимся, ты занята репетициями, – посетовал Павлов.

– Не хватает времени, – я расшнуровывала пуанты. Ноги гудели, но я почти не ощущала усталости.

– Скоро твой дебют в качестве примы. Нервничаешь?

Генрих всегда тонко улавливал моё настроение. Ведь мы были знакомы уже больше десяти лет. Я старалась спрятать глаза, чтобы он не видел их выражения. Генрих поймал слезу ладонью и сжал в кулаке.

– Ты что плачешь? – удивился он.

– И вовсе нет, – я отвернулась и украдкой вытерла подступившие слёзы. – Каждая слезинка – новая морщинка.

– Вот и правильно, возрадуйся. Улыбка тебе к лицу. Ты получила долгожданную роль, чем не повод для праздника?

– Повод значительный, с этим не поспоришь, но сегодня я не могу составить тебе компанию.

– Отчего же?

– Во-первых, я приступаю к обязательной работе, там я проведу полдня, а после буду репетировать.

– Удели полчаса, – взмолился Генрих.

– Конечно, тебе невозможно отказать, – я улыбнулась. – А теперь мне пора. Меня дожидается метла.

***

"Дирекция по эксплуатации служебных зданий", похожая на заброшенный барак, располагалась в промышленной зоне города. На вывеске было написано "закрыто", но я толкнула дверь и вошла в подсобное помещение. За столом, листая глянцевый журнал, восседала женщина. Она была круглолицей, румяной и дородной, такой, какими обычно изображали крестьянок, работавших в поле на сборе урожая. Бриджи и фуфайка, надетая на футболку, придавали неизвестной современный вид. Увидев меня, женщина икнула и зловеще усмехнулась. Наверное, дворники не задерживались на этом участке. Мне несказанно повезло очутиться в её крепких руках.

– Доброе утро, голубушка, – она широко улыбнулась. Её карие глаза озорно сверкнули.

– Здравствуйте, – проронила я и украдкой окинула хозяйственную комнату взглядом.

В каморке было чисто. Дневной свет струился сквозь недавно вымытые стёкла. Из мебели в наличии только ветхий стол и стулья, на которые без страха не сядешь.

– Не стесняйся, присаживайся, – женщина указала на стул. – Хотя садиться в твоей ситуации чревато.

Я усмехнулась уголками губ её нелепой шутке и осторожно присела на краешек стула. Она неторопливо ушла в соседнее помещение, и оттуда послышался шум. Падали железные склянки и мётлы. Дворничиха негромко ругалась, забыв о моём присутствии.

За окном мирская суета не утихала ни на минуту. Не до конца скинувшие оковы сна, люди спешили на работу в офисы и крупные компании, коих в городе насчитывались тысячи. Прохожие на ходу глотали кофе и закусывали снедью, купленной в придорожных закусочных, думали о своих заботах, и не замечали, что их век проносится стремительней скоростного поезда. Напоминание о быстротечности времени было для них раздражителем посильнее шума – вечного спутника мегаполисов. По тротуарам сновали голуби, подбиравшие крошки. Вот уж кто радуется любой малости.