Светлана Воропаева - Целительница - другая

И она решилась. Просто отбросила прочь все мысли и превратилась в человека действия: посмотреть время рейса и аэропорт, забрать из дома паспорт, вещи, быть вовремя на посадке.

У неё не было времени нервничать, а вот Смолина она заставила поволноваться – в самолёт она зашла последней и уселась в кресло под звуки из селектора: «Двери в положение ARM».

– Ты в джинсах, – с видимым спокойствием упрекнул он.

– Ну купишь мне ещё пару платьев, если тебе надо, – непринуждённо улыбнулась Вика.

– Дерзкая.

– Было у кого учиться, – хмыкнула она. – Колись: нервничал же и подсчитывал убытки? Билет в бизнес, зарегистрировал меня заранее…

– Верил и надеялся, что мне зачтётся.

– Так уже зачлось. Я лечу с тобой.

– Как же я по тебе скучал!

– А я – по виски. Когда начнут разносить? Давай кнопочку нажмём и вызовем стюардессу?

– Вика! Ты же говорила, что только вино?!

– Не мешай мне расслабляться, тебе же лучше.

– Кого ты обманываешь? У тебя две стадии: трезвая и блюющая.

– Началось… – проворчала Вика и тут же улыбнулась подошедшей стюардессе.

Поезд вёз Пятницкую и Смолина из Женевского аэропорта в Лозанну. Идиллические картинки швейцарской провинции радовали взор лишь на станциях. В остальное время за окнами мелькали фонари.

– Через двадцать минут прибудем на вокзал.

– Удобно, меньше часа в пути.

– Очень удобно! Я езжу так на работу. Выхожу в центре Женевы. Там до офиса пять минут пешком. И в Лозанне пять минут до вокзала. По дороге читаю новости и листаю свой планер.

– Невероятно! Ты ездишь на работу на электричке.

– Невероятно, что ты грозилась пить виски, а не осилила и одного стакана.

– Вино мне всё-таки ближе, – отшутилась Вика. – Почему Лозанна, если работаешь в Женеве?

– Женева – неуютный город. Словно стоит на другом озере. Останешься подольше, свожу тебя туда – и сама поймёшь.

Виктория улыбнулась, но воздержалась от комментариев. Не знала, как отреагировать. Ещё в самолёте под воздействием виски она ощутила расстройство множественной личности. То она действовала как та, которая когда-то встречалась с Алексеем, то как руководитель подразделения банка, то как вдова, как жена Виктора. Личности брали главенство над ней в произвольном порядке и не давали расслабиться – приходилось контролировать своё поведение сверх всякой меры. Испытывать стыд, радость, азарт и боль практически одновременно – это ненормально. Сидеть одной в квартире было куда проще, чем выйти в мир людей, которые тоже что-то думают, чего-то хотят и куда-то идут. Но при всём желании оставаться незаметной у неё это не вышло.

– Ты отказался от машины?

– Здесь – да. Уровень комфорта несопоставим с количеством проблем и затрат. Мне же не нужно ездить во Францию за продуктами, – усмехнулся Алексей.

– О чём ты? – не поняла Вика.

– Это местное развлечение: поехать в выходные за покупками во французские супермаркеты, где цены ниже. Я не заморачиваюсь.

– Ты дружишь с местными?

– Больше с такими же приезжими, как и я. Их много. И русских много. Кстати, взял на завтрашний вечер билеты на концерт какого-то крутого русского пианиста.

– Пианиста? – не поверила Пятницкая.

– Это же тусовка. Почувствуй себя героиней старого романа, когда люди ходили в театры, чтобы себя показать и на других посмотреть.

– Странная аллегория. В романе, который сразу припоминается под стук колёс, всё заканчивается плохо для героини.

– Брось, эти поезда почти бесшумные.

– И всё же…

– Вика, я тебя не тороплю и готов ждать. Оставь ненужные волнения.

– Спасибо.

– Я хочу, чтобы ты расслабилась и насладилась красивым городом в хорошей компании.

Вика улыбнулась: Алексей не мог не ввернуть что-то восхваляющее его самого. Интересно, почему ей это всегда бросалось в глаза? Восторгая, раздражая, маня и утомляя одновременно. Она пристально посмотрела на Смолина, тот улыбнулся в ответ, только вот она вовсе не ловила его улыбку, она зацепилась за свой немой вопрос: что ей импонирует в его уверенности в себе? Быть может, то, что в ней самой этого нет? Сколько бы она ни копировала чужие умения и навыки, самоуверенности так и не прибавилось. Умер Виктор, завершилась её карьера в банке, дар исчез, она осталась без ориентиров и опор, без слов одобрения и даже критики – какая уж тут уверенность в себе? Как же непосильна свобода, когда ты ничего из себя не представляешь, когда даже не можешь родить цель для продолжения пути…