Ярослава Полетаева - Ведунья. И сказание об Алеке Скитальце

– Ты пришла узнать о своём видении, – напомнил ей старик.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Северная.

– Ты не думаешь, что для выжившего из ума старика, я слишком много знаю? – улыбнулся он.

Северная поняла, что с этим старичком надо быть острожным даже в мыслях.

Она подошла к приоконному столику и села. С высоты башни хорошо была видна главная площадь. Похоже, торжество было в самом разгаре: люди презабавно дергались из стороны в сторону, а воздушные акробаты выделывали немыслимые кренделя. «Начались танцы», – поняла Северная.

– Когда я очнулась после моего… видения, – начала она, – я слышала, как ты сказал, что я одна из вас.

Старец молча улыбался, и Северная начала терять терпение.

– Но как – тебя же не было рядом! – повысила она голос.

– Я был рядом, – спокойно сказал старик. – Только не физически.

– Хватит загадок, Старец! – взмолилась Северная. – Как можно быть рядом «не физически»?

Вдруг Старец, быстрый как ящерица, схватил руку Северной, и та закричала от боли.

…Все её тело немыслимо жгло, кололо и словно разрывало на части. Она в ужасе попятилась, озираясь по сторонам. Всюду лежали кровавые тела, и даже сама земля, казалось, окрасилась гранатовой краской.

Но это была не земля вовсе, а скалистая порода. Да, Северная стояла на каменном дне какой-то громадной пещеры, и всюду в воздухе парили огненные шары, освещая жуткое действо.

…Тело жгло невыносимо…

На небольшом каменном выступе над пещерным озером стоял человек.

…Сердце хотелось вырвать из груди, чтобы не чувствовать этой неистовой боли…

Человек в чёрном, окутанный тёмным ореолом смерти.

…Голова словно горела изнутри невидимым огнём…

Человек в чёрном, окутанный чёрным плащом.

…Невозможно было больше терпеть этой боли, она должна была это остановить…

Человек в чёрном поднял лук, целясь в бегущего человека.

…Она должна была положить конец этой пытке, любой ценой…

У бегущего не было шансов. Человек в чёрном прицелился.

…Она готова к смерти, она молила о смерти…

Человек в чёрном спустил тетиву. Бегущий упал…

Северная отдёрнула руку, и боль тут же прекратилась. Она часто дышала, а сердце, казалось, беспомощно било в барабан рёбер.

– Что ты со мной сделал, Старец? – дрожа всем телом, спросила Северная.

– Это ты, девочка, – старик смотрел на неё с невыразимым состраданием, – это ты сделала.

Только доложив предводителю всё, что разведчики узнали об убежище повстанцев, Странник получил возможность остаться один. Он был этому несказанно рад, так как слишком многое случившееся сегодня нуждалось в переосмыслении. К тому же долгие годы одинокой жизни сформировали в жизни Странника определенные ритуалы, которым тот неукоснительно следовал.

Вечерняя практика и медитация были одними из них. Он предвкушал эти несколько часов уединения с природой, которая в тон его настроению была по-зимнему сурова. Каждодневные практики, направленные на концентрацию мысли и совершенствование тела, составляли основу жизни Странника. Он полагался на них так же, как рыба полагается на воду. И ничто не приносило ему такого блаженства, как заклинание, выполненное при достижении хрупкого баланса воли и её проецирования в материальный мир. В эти моменты левитанты отрывались от земли, а шаманы могли преображаться в избранного ими зверя. Древние традиции называли такие состояния нирваной, экстазом, трансом, а немногочисленное человечество, жившее сегодня, знало его под именем магии.

Он задумчиво брёл по пустынному кварталу, оставляя шумное празднество за спиной. Мыслями он был далеко от весёлой гуляющей толпы, неистовствовавшей перед лицом надвигающейся ночи. Странник снова и снова возвращался в пещерное царство.

Он ждал сегодняшнего дня двадцать лет. Многое могло бы быть иначе, если бы не трагедия юности, которая разделила братьев.

Но это было так давно.

«Много жизней назад», – подумал он.

Странствуя по миру, Странник поражался, как, в сущности, схожи судьбы и желания людей. Везде он встречал несправедливость и беззаконие, и везде неизменно вставал на защиту слабых. Такова была его роль.

Много раз он должен был умереть, сражаясь в неравном бою. Но он был маг – и это каждый раз спасало его в шаге от смерти. Он не страшился умереть, так как мало к чему был привязан, но чувствовал, что, возможно, есть в этой жизни ещё что-то, ускользнувшее от его внутреннего взора.