Яна Невинная - Недотрога

У меня сложилось впечатление, что он человек со вздорным, непримиримым характером, любитель играть на нервах, бабник и хам. Жуткие истории о сыне Николай Дмитриевич доверительно шептал матери на ухо, и я видела ее расширенные от ужаса глаза. Жаль, что тогда я не выяснила правду. Не любила сплетни и не хотела ничего слышать о семье отчима.

А теперь таинственность Максима пугала до дрожи. Я совершенно не знала, на что он способен и что хочет мне предложить.

***

– Так что же? – нетерпеливо разорвала я гнетущую тишину, голос срывался, отчего я смутилась и покраснела.

– Ты, может, слышала про мой бизнес? – спросил Максим, не сводя взгляда с дороги. – Открываем с партнерами новый закрытый клуб под Питером. Для избранных. Сейчас разрабатываем программу, чтобы никто из посетителей не скучал. Это будет престижное место, поэтому нужен высший класс во всем. В том числе в музыке. Я знаю, что ты пиликаешь на скрипке. Хочу предложить тебе работу.

– Мне? Работу? Но зачем? Ты не похож на альтруиста, – скептически посмотрев на Максима, я искренне удивилась, а еще внутренне поморщилась от пренебрежительного «пиликаешь». Непосвященные обыватели – что с них взять…

– Ну, скажем так, маман разбушевалась не на шутку, берегов не видит. Твою мать я уважаю, она ни за что пострадала. Отдувается за свою доченьку в СИЗО. Сам я ей помочь не могу – мать прознает и жизни не даст, а если ты заработаешь деньги и наймешь нормального адвоката, вытащим Людмилу.

Оторопь охватила всё мое тело. Видимо, Максим продолжает заблуждаться и думать, что это я – любовница его отца, а маму, которую он, скорее всего, знает давно и встречал в офисе у отца, считает невинно пострадавшей. Мысли закрутились с бешеной скоростью. Появился шанс вытащить маму. Может, Максим не такой уж и негодяй, раз хочет помочь ей?

Конечно, он бы мог дать деньги просто так, но, наверное, не способен отказаться от искушения использовать меня в каких-то грязных делишках. Не верила я ему. Слишком подозрительная доброта не вязалась с ненавистью, плескавшейся в его глазах цвета штормового неба. С ненавистью, что вылилась на меня в тот день в больнице.

– Сколько мне придется работать, чтобы получить нужную сумму? – спросила я осторожно, тем самым признавая, что готова принять предложение и ничего не смыслю в гонорарах адвокатов.

Стрельнув в меня цепким взглядом, Максим неопределенно ухмыльнулся.

– Даже не спросишь, что за работа?

– Ты, кажется, упомянул скрипку. Мне придется обеспечивать живую музыку во время вечеринок?

– О нет, красавица, ты недостойна того, чтобы служить фоном, – с мрачной улыбкой протянул Максим.

– Но как же тогда?

Я откровенно испугалась и не могла скрыть эмоции.

– Да не трясись ты так. У меня есть задумка конкретно для тебя. Представь себе: темная сцена с роскошным стулом посередине, вдруг прожектор падает на него, высвечивая красным женскую фигуру – тебя со скрипкой в руках. И ты играешь. Но не в стиле Ванессы Мэй или Линдси Стирлинг, не нужно скакать по сцене. У тебя своя задача. Очаровать зрителей, чтобы они молча слушали и не могли оторвать от тебя взгляда.

А он и правда поглощен этой идеей, поняла я. Даже знает известных скрипачек, прославившихся виртуозной игрой на скрипке, далекой от классической музыки, ближе к жанрам техно и рок. Как он надеется привлечь к такой скромнице, как я, современную публику?

С сомнением покачав головой, я спросила его об этом напрямую.

– Само собой, музыка как таковая вряд ли заинтересует искушенного зрителя, – был его ответ. – Но если скрипачка притягивает к себе взор, то какая разница, что и как она играет?

– Как я должна, по-твоему, притягивать взор?

– А ты еще не поняла?

– Я не люблю разгадывать загадки.

– Об этом ты узнаешь из контракта.

– Но почему не сейчас?

– Потому что я так сказал.

– А не катиться бы тебе ле… – начала я, но вдруг поняла, что Максим привез меня к дому. – Ты знаешь мой адрес? Что еще тебе известно?

Спрашивала я не из простого любопытства. Скорее из страха. Если он выяснит, проникая всё глубже в мою жизнь, что я не имела связи с его отцом, что будет? Он ни в коем случае не должен узнать правду! Пусть лучше считает шлюхой меня, а не маму, а ее вытащит из тюрьмы. А потом мы уедем, чтобы ни он, ни его мстительная мамаша не смогли нас найти.

– А тебе есть что скрывать, птенчик? Чего ты боишься? Люди поспрашивали о тебе у местной публики – я же должен знать, кого нанимаю на работу.