Олеся Кривцова - Семь африканских сил, корасон и падрино

Стоит ли говорить, что я влюблена в Освальдо. Все влюблены в Освальдо, если только имеют сердце. По-другому и быть не может.

Сегодня холодно, так что одета я по местным меркам элеганте : в длинные штаны и кофту с длинным рукавом. То и другое серого цвета – унылое наследие офисной жизни. Чтобы не слишком выделяться в пестрой толпе, на голову я намотала пестрый платок с громадным узлом на затылке. К нему за ухом прицепила желтую заколку-орхидею. Все правильно сделала! Бог знает сколько раз меня чмокнули сверху куда-то в район орхидеи, традиционно приговаривая гуапа и линда . Оба слова означают, что я красотка. Брать в голову особо не стоит, кубинцам дай только повод что-то подобное брякнуть. Но все равно приятно, я же старалась. Такая местная кортесия – вежливость – всегда подкупает.

У меня при себе маленький рюкзачок с фотоаппаратом, кошельком и бутылкой холодного чая с ромом. Его надо держать в руках перед собой, потому что в толпе могут встречаться воришки, со спины точно что-нибудь стырят. Туристов постоянно дергают и белые, и негры, чтобы держали свои вещи в поле зрения. Скандалы с вызовом полиции тут никому не нужны. Так что в этой давке я слегка ограничена в телодвижениях. В следующий раз все выпью дома, фотик оставлю и пойду без сумки. Может, в конце концов потанцую. Сегодня в разгар концерта плясали все, кроме иностранцев с камерами и рюкзаками. А танцевать с черными кубинцами румбу ― это вообще мечта. Эта румба не та, что бывает у нас по телевизору в программе бальных танцев. Кубинская румба приехала сюда когда-то вместе с конголезскими рабами и стала орудием их тайной борьбы против белых хозяев. Это ритуальный танец, не для паркета.

Клеятся ко мне тут каждые пять минут, только успевай посылать. И то, и се, и откуда такая красивая, и любовь с первого взгляда, и каждый лопочет одно и то же, будто по методичке. Меня же здесь по-настоящему интересует только один парень. Он играет на барабанах и очень, очень серьезный. Мало того, что черный, там где-то в роду отметились индейцы: нос с горбинкой, узковатые глаза, хищные повадки. Я на него глаз положила еще в свой самый первый, туристический приезд в Гавану два года назад. Иви меня сюда приводила «так, посмотреть, вдруг понравится». Я сумела даже сфотографировать этого красавца, и фото до сих пор валяется где-то в ноутбуке.

Сегодня я впервые пробыла до конца действа, потом по-кубински неторопливо пошла к Малекону (набережной), полюбоваться океаном. Там изрядно штормило, и проезжая часть была закрыта, чтобы машины не заливало водой. Приметила одно секретное место: тумбу у парапета, за которой можно прятаться от волн, перекатывающихся по бокам. Там стояли сегодня какие-то негры, гурьбой прижавшись к камням и ревя от восторга, когда со всех сторон вокруг них обрушивалась вода. Шикарно, надо будет однажды попробовать.

Падрино не являлся в мои сны уже неделю, и я успела решить, что больше он не появится. Но внезапно сама оказалась рядом с ним, в Гаване, где он готовился ко Дню рождения своего Переулка. Ну как готовился – сидел и курил в ночи под открытым небом, переводя взгляд с одной стенной росписи на другую. Его огромное плетеное кресло, похожее на трон, придавало всей обстановке особую торжественность, хотя одет он был по-простому, в алкашку и джинсы, как и я. На Кубе любят наряжаться, но если тебе лень или некогда, никто не осудит. Рядом с креслом я увидела небольшой аккуратный стул. Прямо на асфальте между ними стояли пластиковая бутылка рома и два дешевых стакана из толстого стекла, с зеленоватым донышком. Падрино достаточно богат, чтобы пить хоть из хрусталя, но эти стаканы – подлинно кубинская фишка, их тут все любят.

– Буэна ноче , Освальдо, – сказала я, привычно проглатывая окончания слов. У кубинцев вечная каша во рту, но со временем к этому привыкаешь и тоже начинаешь так говорить.

Он покачал головой, думая о чем-то своем. Опасаясь потревожить зыбкую реальность сновидения, предельно осторожно я опустилась на стул. Падрино глубоко затянулся и вдруг закашлялся, отмахиваясь ладонью. Снял очки, чтобы вытереть слезы, и его лицо на мгновение стало голым и беззащитным. Неловкий момент, но просыпаться я не спешила.

– Что, девочка, потанцуешь со мной сегодня? – спросил падрино, переводя дух и возвращая очки на место.

Кубинцы очень любят расцвечивать свою речь словами корасон (сердце) и альма (душа), и я привыкла над этим посмеиваться. Но от такого вопроса и корасон, и альма способны рухнуть куда-то в пятки даже у меня. Потанцевать с Освальдо! И он еще спрашивает!