Лали Фишер - Восьмой смертный грех

– Да не бухти ты. На, – протянул мне долгожданную связку. – Всё, иди. Мне надо найти её. Женщину нельзя оставлять одну. – Отталкивая меня, он пошёл в большой зал.

По-хорошему его надо бы домой доставить. Но да ладно. Немаленький.

Выхожу на улицу и не доходя до машины, уже понимаю, что она пуста.

Не, ну что за? Женщину нельзя оставлять одну. Стас очень точно подметил. Ценитель женской психологии, блин.

Подхожу к молодёжи, тусовавшейся неподалёку.

– Ребят, девчонку тут не видели? Светловолосая, низенькая.

– Ну, предположим, видели, – развязано сказал один из пацанов. – А тебе зачем, дядя?

– Много будешь знать, рискуешь изувечиться.

– Ой, дядя, ты бы нервы поберёг, а то мало ли чё тебя в будущем ожидает, – язвительно с ухмылкой пророкотал самый разговорчивый в тон ехидным насмешкам своих товарищей.

– А по существу, – рыкнул я, почувствовав, что терпение на исходе. Да и какое-то непонятное тревожное волнение разом накрыло, аж руки задрожали.

– Нууу…Она просто уединилась с нашим другом. Я думаю…

– Что? Где она? – в два шага я преодолел расстояние до главаря и схватил его за куртку. Остальные заметно напряглись, придвинулись ближе, но вмешиваться не стали.

– Да за углом они.

Отпустив мальчишку, я побежал за угол. И за эти несколько считаных секунд, я даже не знал за какую мысль уцепиться в вихре предполагаемых событий. Но я никак не ожидал увидеть за тёмным углом то, что предстало перед взором.

Парень, схватившийся за горло, лежал на асфальте и пугающе хрипел.

– Что с ним? – я подошёл ближе, пытаясь лучше его рассмотреть и понять, что делать. Девушка же, казалось, была в полном порядке.

– Приступ… астмы.

– Астмы? А ты откуда знаешь? Ты врач? – удивился я, ибо эта пигалица меньше всего походила на врача.

– Представление имею.

– Надо же скорую, – полез я за телефон.

– Не стоит. Ингалятором он уже воспользовался. Ему становится легче.

– Ты уверена? – прислушиваясь и внимательнее смотря на парня, я пытался понять, меньше ли он хрипит.

По-моему, ни фига не меньше.

– Пойдём, – требовательно сказала девушка.

– Мы его так здесь бросим? – мои брови поползли вверх.

Девушка перевела спокойный взгляд с моего лица на конвульсирующего парня, как будто только сейчас про него вспомнила.

Степень моего удивления роста в прогрессии.

– Нет. Ты позовёшь его друзей.

– А-а-а, – протянул я и пошёл звать.

Ведя машину и поглядывая на девушку, очень миленькую, надо сказать, я пытался понять, что только что произошло. Я честно старался, но никакой логики в её действиях не видел.

– Он твой знакомый?

Она перевела на меня блестящие в темноте глаза и тихо спросила:

– Кто?

Интересно, какого цвета у неё глаза?

– Тот, что с приступом.

– Нет.

– А зачем ты с ним пошла?

– Он захотел.

– И чего он захотел? – вконец прифигел я, забывая даже о дороге, я уставился на неё.

– Наверное, того же чего и ты, – с короткой усмешкой ответила она.

Машину резко вильнуло вправо и, я, выругавшись сквозь зубы, попытался сосредоточиться на дороге. Но где там? Если рядом сидит такая загадка.

– Ты проститутка? – вырвалось у меня, прежде чем я подумал, стоит ли спрашивать. Хотя нет, стоит. Для меня это немаловажно. – Нет, непохожа. Но и проститутки бывают разные, – ответил я сам себе.

– Богатый опыт? – ничуть не обидевшись, насмешливо спросила.

– Я слишком брезглив. Так кто ты? И кто эти двое с ларца? Только не говори, что братья. Не поверю.

– Почему?

– На сестру так не смотрят.

– Поверни на Горького в отель.

– Предпочитаешь нейтральную территорию? Или ты приезжая?

– Я здесь родилась.

– Но не живёшь? И сколько тебе лет? Восемнадцать-то есть?

– Ты всегда так болтлив?

– Вообще-то, нет. Но с тобой хочется познакомиться поближе.

А правда, сколько ей лет? В наше время хрен поймёшь их возраст. Как семнадцатилетние могут выглядеть на тридцать, так и тридцатилетние на семнадцать.

– Сейчас познакомимся не только поближе, но и поглубже, – с кривой улыбкой ответила девушка.

– Откуда в такие юные годы столько цинизма?

– Негоже в столь зрелые годы путать цинизм с реализмом.

– А ты не боишься? – искоса поглядывая на неё, чуть резче спросил я.

– Чего?

– Что кто-нибудь может вырвать твой ядовитый язык.

– «Только бы верили люди, что сила не в силе, а в правде, и смело высказывали бы её».

– С правдой сто́ит быть осторожным. Она далеко не всегда бывает чистой и простой и легко может вызвать обиду, ненависть, агрессию, – припарковав машину на стоянке лучшего отеля нашего города, ответил я.