Алёна Петрина - Дом с лампами

– Да, я за Ивановым пришла – сказала я Трошкину, показывая на его соседа.

Трошкин быстро вскочил и трясущимися руками стал толкать в бок Игоря. С Трошкиным было все очевидно «суицид на фоне затяжного алкоголизма» или как в народе любят говорить «белочка к нему пришла и захотела с собой увести».

– Эх, сосед! К тебе докторша пришла! – тряс Игоря Трошкин.

Игорь повернулся, выдернул наушники из уха и удивленно спросил:

– Что так не терпеться увидеться Аннушка? Вроде еще не понедельник.

– Мне нужно поговорить с вами о вашей жене… Пройдемте в мой кабинет.

Трошкин, разинув рот продолжал сидеть на кровати Игоря и наблюдать как мы уходим по коридору.

– Выяснила все-таки причину – сказал Игорь.

– Почему ты мне сразу не сказал про то, что ты вдовец! – возмутилась я.

– Разве это что-то меняет – сказал он и страстно поцеловал меня в губы прямо по среди больничного коридора.

Мое сердце бешено заколотилось, я еле как нащупала дверь своего кабинета и не прекращая целовать его затащила в кабинет. Я влюбилась, да я поняла это с первого же взгляда, как только увидела Игоря. Конечно же я не сопротивлялась его ласкам, а сама стащила с него рубашку и принялась растягивать брюки. Все произошло так быстро, прямо у меня на столе. Потом он попросил меня закурить. Я не курила, но у Трошкина при поступлении к нам я изъяла пачку сигарет и спрятала в столе. Достав её, отдала Игорю:

– Извини, у меня только такие – сказала я, пожав плечами и застегивая блузку.

– Ничего пойдет – сказал задумчиво он и затянулся. Я встала и открыла окно. На улице стоял теплый весенний вечер – Прогуляться бы сейчас… -заявил он мечтательно.

– Ну уж нет – сказала я строго – Я и так нарушила сотню правил в последние полчаса.

– Да уж, доктор, а часто вы тут спите со своими пациентами? – рассмеялся он.

Я встала ударила его по голове папкой, взятой по пути со стола, и сказала:

– Почему ты не говорил мне о ней?

– Потому что не хотел, чтобы ты ковырялась в моей душе.

– Но ведь это моя работа.

– Знаю.

– Расскажи, что случилось? Как давно она умерла? Пожалуйста, я очень хочу тебе помочь – у меня к глазам подступали слезы.

– Когда я напился таблеток было 40 дней с её смерти – Игорь начал рассказывать о своей жене и абсолютно поменялся в лице. Взгляд стал тяжелый, брови нахмурились, руки скрестил у груди, он взял еще одну сигарету, отвернулся от меня к окну и закурил. Я не стала перебивать и расспрашивать его, хоть многое меня интересовало в подробностях, я предпочла молча слушать. Мужчина затянулся сигаретой и продолжил – Мне невыносимо одиноко в этом мире без неё, понимаешь? Она была для меня всем: моим домом, семьей, другой, любимой женщиной, матерью наших детей… – Он остановился, я поняла, что он пытается скрыть слезы подступающие к горлу – А наши малышки, им ведь жить и жить еще… Почему это произошло с нами? Как мне это пережить, может ты знаешь?

Я молча подошла и обняла его. Я понимала, что для меня он впердь не просто пациент, а близкий человек, горе которого так велико, что разрывало ему душу и помочь как я считала, смогу ему только я и только своей любовью. Игорь продолжил – В ту ночь после поминок все ушли. Я был в ужасном настроении, понимаешь? Я держался из-за всех сил, потому что до этого дня был зол. Я был зол на себя, что сам не отвез их в тот день в аэропорт, а за руль села Жанна. Я был зол на такого мужика, что не справился с управлением на той проклятой фуре. Я ненавидел свою работу, ведь из-за нее я не смог отвести свою семью в тот день на самолет и вообще поехать с ними отдохнуть. Представляешь они ехали отдыхать… У меня до сих пор перед глазами Жанна, поющая песенку нашим близняшкам, которые сидят на заднем сидении и капризничают и этот треск, шум и звук столкновения с грузовиком. Я как ненормальный просматривал запись с видеорегистратора машины жены, перематывая каждый раз на момент их гибели. Мне казалось, вот сейчас, они смогут увернуться от грузовика… Я не верил, понимаешь? Я до сих пор не верю, что их нет… – Мужчина прижался ко мне и горько заплакал. Я гладила его по голове как ребенка и молча пыталась дать выплакаться и утешиться. Когда он наконец прекратил плакать, лицо его стало чужим, и он сказал, извиняясь:

– Вот так вот доктор. Помочь мне в этом вы не в силе, да и вряд ли кто-то когда- то сможет помочь… Никто не заменит и не вернет мне мою семью.

– Игорь, а что стало с водителем? Тем, что был на фуре. Ты сказал, что тебя все эти дни держала ненависть к нему… Что случилось в тот вечер? – я чуяла, что иду в верном направлении.