Екатерина Орлова - Первый и последний

Пустая. Бесполезная. Жалкое подобие женщины. Неспособная выполнить главное женское предназначение.

Слова Оливера долбятся мне в висок, высверливая в мозге очередную дыру. И сейчас я согласна с каждым его словом. Мне кажется, если бы я была способна выносить и родить ребенка, я бы так не переживала на этот счет. Но когда человека чего-то насильно лишить, он обретает именно в этом смысл жизни. Ему кажется, что без того, что у него отобрали, его жизнь будет неполноценной. И пускай до этого он даже и не думал заводить детей, после того, как услышит страшный приговор, обязательно поймет, что без них его существование лишено смысла.

Я достаю телефон, заношу номер Дрю в список заблокированных контактов. Потом убираю телефон. Достаю снова, кручу в руках, разбираю его и, открыв окно, бросаю под колеса едущего рядом автомобиля сим-карту. Так будет наверняка. Мне нельзя ему звонить или писать. Я должна отпустить его и позволить жить по-другому. Найти себе нормальную женщину и завести полноценную семью. Потому что… ну кому нужен пустой сосуд для спермы, говоря словами моего бывшего мужа.

Как только понимаю, что связь с Дрю прервана, меня сгибает пополам и я начинаю давиться рыданиями. Потому что сегодня такой день. Сегодня я потеряла все, что так сильно люблю: три месяца назад нашу малышку, а сегодня Дрю. Пытаюсь дышать чаще, потому что задыхаюсь от боли, раздирающей мою грудную клетку. Частые, короткие вдохи и выдохи. Мое богатое воображение рисует картинку того, как Дрю возвращается домой после работы и находит мою записку. Он читает ее и в панике мечется по дому под сочувственным взглядом Дины. Она будет заламывать руки и просить прощения за то, что не сообщила ему раньше. А он схватит телефон, выгонит ее из комнаты и будет пытаться дозвониться мне на ту карточку, которую уже наверняка раз тридцать переехали машины. Я поворачиваю голову назад и всматриваюсь за стекло, как будто провожаю крохотный кусочек пластика, последнее, что связывало меня с моим мужем.

Тру пустое место на пальце. Тру так сильно, как будто пытаюсь отмыть бледную полоску на слегка загорелой коже. Я знаю, что она не исчезнет еще долго. Это будет мне болезненным напоминанием о том, как несколько месяцев я была счастлива. Безоговорочно. Безусловно. Всей душой счастлива.

Как только я высаживаюсь из такси в аэропорту и иду к очереди с регистрацией на рейс до Порту, ко мне подбегает ДиДи и выхватывает чемодан из рук. Мы подходим к стойке и он начинает болтать без умолку. О том, как нас ждут, что ребята уже зарегистрировались и ждут меня у ворот, что нас ждут приключения и график расписан буквально по минутам. А я отрешенно слушаю его и даже пытаюсь вникать. А перед глазами мечущийся Дрю, который хватает себя за волосы, на его лице написано отчаяние и боль. Все это с ним сделала я. Я виновата. Как всегда.

– Купи мне сим-карту, – перебиваю я Дилана. Мой голос бесцветный и холодный.

– Что?

– Я выбросила свою. Иди купи.

– Хорошо, – растерянно отвечает ДиДи. А потом звонит его телефон. Он поднимает руку с гаджетом и я вижу на экране имя Дрю. Веселая мелодия как будто способствует вколачиванию последнего гвоздя в крышку гроба моего сердца. Потому что оно обрывается и летит куда-то вниз. Туда, откуда нет возврата.

– Сбрось звонок, – тем же голосом прошу я.

– Но это…

– Сбрось звонок! – выкрикиваю я, привлекая внимание множества пассажиров. Смотрю вокруг на заинтересованные взгляды и прошу уже тише: —Пожалуйста, ДиДи.

– Я за карточкой, – кивая, отвечает он, и тянет на экране трубку в сторону красной. Звонок прерывается и тут же повторяется, практически ставя меня на колени. – Я все сделаю, Доллс, – торопливо говорит ДиДи, а потом минуту копается в своем телефоне. – Внес в черный список.

– Спасибо, – выдавливаю я из себя.

Весь наш долгий перелет Дилан не сводит с меня встревоженного взгляда. Он пока не знает, что происходит, но нутром чувствует, что спрашивать не стоит. Он знает, что я все расскажу сама, когда буду готова. А сейчас он как будто подошел к бушующему океану и пробует воду кончиками пальцев, прикидывая, сможет ли обуздать стихию. Он не знает пока, в какую сторону меня будет штормить и куда забросит его в связи с этим. Дилан просто терпеливо выжидает, пока из меня польются слова или я хоть как-то обозначу свое настроение. Но у меня нет на это ни сил не желания. И не будет в ближайший месяц.

***

На закате солнца виноградники выглядят еще красивее. В оранжевых лучах, которые путаются в гроздях, каждая ягода сияет, как драгоценный камень, который переливается и блестит. Виноградинки напитываются этим теплом и силой, чтобы подарить миру самое изысканное вино, которое уже на следующий год будет радовать гурманов всего мира.