Тилли Коул - Ревейдж [ЛП]

показывало, что у владельцев были деньги.

Мое сердце бешено колотилось.

Дом Толстого.

Окна были высокими и широкими, и любой мог видеть, что люди, живущие в этом

доме, были на порядок выше остальных. Отличались от остальных. Затем мое сердце

замерло, когда тени пронеслись мимо окна. Я прищурилась, фокусируя взгляд сквозь

хлопья падающего снега. Там был высокий мужчина с широкой грудью, обнимающий

девушку с длинными каштановыми волосами. Я затаила дыхание, когда моим внимание

завладела блондинка. Ее руки были на бедрах, она шутила и смеялась с брюнеткой.

Талия Толстая.

Я затаила дыхание, глядя на невесту брата; потом я вообще перестала дышать, когда

две большие руки обняли ее сзади за плечи. Руки были покрыты татуировками и

оливковой кожей, и я знала, что смотрю на Заала.

Я молилась, чтобы он подошел к окну, но его лицо так и не появилось.

Мне нужно было увидеть его.

Обхватив себя руками за талию и натянув капюшон, я глубоко вздохнула и вышла на

тихую улицу.

Пора ему было узнать, что я здесь.

Что его кровная линия выжила.

Глава 2

194

— Вставай.

Холод вырвал меня из сна. Мое тело было облито ледяной водой и поднято с пола, на котором я лежал. Я взревел, вскакивая на ноги, мое обнаженное тело дергалось от

ощущения холодного воздуха на моей коже.

Мои кулаки сжались, когда я повернулся к Гвардии, грузинскому охраннику моей

клетки. Но для меня он был всего лишь svin’ya (прим. пер. — свинья). Все они были

жалкими свиньями, одетыми в форму Призраков и пытающимися действовать жестко.

Один мой удар не принесет им ничего, кроме смерти.

Мои удары были предвестниками смерти.

Я был смертью.

Когда я приблизился, охранник попятился от металлических прутьев клетки.

— Стой смирно, животное! — приказал он, стараясь действовать грубо. — Она

скоро будет здесь.

Затем он улыбнулся мне, и я приготовился принять сыворотку. Он нажал кнопку на

пульте дистанционного управления; металлический ошейник вокруг моей шеи

немедленно натянулся, иглы внутри ошейника впились мне в шею. Мои зубы сжались от

боли, впрыснутой в вены сыворотки.

Затем меня бросило в жар. Сыворотка обжигала, пробегая по моим мышцам, моя

голова откинулась назад, когда яд подействовал. Я чувствовал, как моя свободная воля

улетучивается, словно меня вырвали из моего же тела и заставили наблюдать. Вскоре

потребность убивать станет единственной мыслью в моей голове. Это единственное, что я

смогу чувствовать. Единственное, чем я стану — это убийцей.

В длинном коридоре послышались шаги. Их звук вернул меня в ту ночь, в ту самую

ночь, когда они забрали меня.

Когда они забрали ее.

В мгновение ока память покинула меня, и я закричал. Ярость пульсировала внутри.

Увидев охранника, улыбающегося из-за решетки, я бросился вперед, ударившись плечом

о металл. Дверь клетки скрипнула; в страхе охранник отступил назад. Ошейник натянулся

еще сильнее, мои вены пульсировали от давления.

Я отступил назад, потом приготовился снова напасть. Как только ринулся в атаку, голос заставил меня замереть на месте.

— Прекрати! — рявкнул женский голос. Сыворотка в моем теле заставляла меня

напрячься от голоса моей Госпожи.

Моя Госпожа, которой я должен повиноваться.

Мои глаза опустились в пол, и я увидел, как ее черные ботинки появились в поле

моего зрения. Мою кожу покалывало, когда ее рука протянулась через прутья клетки и

пробежала вниз по моей груди.

— Уйди! — приказала она охраннику. Я слышал, как он поспешно удалился, оставив

нас одних. Госпожа открыла дверь клетки, и я почувствовал, как она вошла внутрь, захлопнув за собой дверь.

Ее пальцы опустились на мою руку и побежали вверх, пока не достигли черного

металлического ошейника, который я был обязан всегда носить.

— 194-й, — прошептала она, и ее пальцы коснулись моей щеки. Мне хотелось

вырвать ей руки из суставов, свернуть тонкую шею, но сыворотка не давала мне

пошевелиться, не давала ослушаться Госпожи.

— Подними глаза и посмотри на меня! — приказала она по-русски, и по команде я

поднял глаза.

Я наблюдал за ней. Мои глаза впились в нее. Ее темные волосы были зачесаны назад

и собраны в тугой пучок, а суровое лицо смотрело на меня.

Затем она ухмыльнулась. Та самая ухмылка, которую я так ненавидел.

— Ты был в отключке несколько дней, 194-й. Нам пришлось переехать в другое