Эрин Ноэль - Обнажая правду [ЛП]

Мне следовало знать, что новая жизнь не продлится долго. Я прекрасно понимала, что вряд ли смогу все начать заново, что, в конце концов, меня найдут. В тот день, когда я нажала на курок, выстрелив в Иса, я подписала себе смертный приговор. Переезд в Калифорнию и новая личность лишь отсрочили неизбежное.

Единственный способ покинуть мафию — умереть, и я могу только надеяться на то, что смерть будет максимально быстрой. Но я прекрасно осознаю, что мой бывший свекор уже придумал особенно изощренные пытки, чтобы перед тем как отправить меня на тот свет причинить как можно больше боли женщине, которая убила его сына. Законнорожденный или нет, Ис был его плотью и кровью, и Винсент не успокоится, пока я не отвечу за это своей плотью и кровью.

Шаги. Звуки тяжелых шагов, зловеще раздающихся снаружи, по мере приближения становятся все громче. Они пугают меня и заставляют прекратить счет. Дрожа от дурного предчувствия, я переворачиваюсь на живот и зарываюсь лицом в матрас, мысленно моля о милосердии.

Посетитель громко топает внутри и ворчит, включая верхний свет, прямо перед тем, как за ним захлопывается дверь.

— Просыпайся и покажи свое лицо, девочка, — приказывает мужчина грохочущим баритоном.

Его сильный акцент мне незнаком, возможно, он откуда-то из Восточной Европы, но определенно не итальянец.

— Мы скоро уезжаем.

Крепко зажмурив глаза, я игнорирую его приказ. Бесконечное множество вопросов крутится у меня в голове, пока я отчаянно пытаюсь собрать головоломку. Если я не у Винсента и не у итальянцев, то тогда где же я? Кто еще мог меня похитить? И как с этим связана Эмерсон?

— Покажи лицо, — резко повторяет он, подходя к кровати. — Не создавай еще больше проблем.

Я упрямо продолжаю лежать, явно отказываясь перевернуться и взглянуть на него. Мои ладони, подмышки, подколенные впадины стали мокрыми и липкими от пота, потому что нервная система переключилась в режим повышенной опасности. Правду говорят, что страх можно почувствовать по запаху, и прямо сейчас я его источаю.

С его губ со свистом срывается раздраженный вздох, когда он хватает простыню и резко тянет ее вниз по моим бедрам, открывая обнаженную спину и попу. Я инстинктивно напрягаюсь, ожидая, что сейчас последует удар… Но ничего не происходит.

Матрас прогибается под его весом, когда он садится на кровать рядом со мной и наклоняется так, что его рот отказывается всего лишь в паре сантиметров от моего уха:

— Девочка, я не хочу причинять тебе боль, но я сделаю все необходимое, чтобы заставить тебя сотрудничать. Я еще раз попрошу тебя показать лицо, а потом мне придется применить силу.

Его теплое дыхание опаляет мне шею, посылая волну дрожи по позвоночнику. Так же как его акцент, его запах кажется мне незнакомым, это едкая смесь каких-то экзотических специй и чудовищной опасности. Мое сердце неистово стучит по ребрам, когда на меня накатывает осознание реальности ситуации. Без тени сомнения я понимаю, что вот-вот умру, и именно поэтому я продолжаю упрямиться, чтобы максимально осложнить ему работу.

— Да пошел ты, — хриплю я в простыню, кривясь от болезненной сухости в горле.

— Невероятно, — рычит он, добавляя слово, которое я не понимаю, и, оттолкнувшись от изголовья кровати, снова встает. Он молча ходит туда-сюда, но не отходит далеко от кровати. Даже не видя его, я ощущаю его присутствие.

— Я понимаю, что ты меня не знаешь, но в данный момент тебе нужно понять, что я лучший друг, который у тебя есть.

Слова даются ему с трудом, потому что он пытается держать себя в руках и не реагировать на мое дерзкое поведение.

— Продемонстрируй хоть какое-то уважение и делай, что тебе говорят. Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда, но без тени сомнения сделаю все что угодно, чтобы заставить тебя сотрудничать, — повторяет он.

Он на мгновение замолкает, и что-то мягкое падает на постель, скользнув по моим ребрам.

— Я принес тебе кое-какую одежду. Я развяжу тебя, а ты не делай глупостей, а то снова окажешься привязанной к кровати. А теперь прошу тебя в последний раз повернуть голову и посмотреть на меня.

Голос незнакомца переполнен все более возрастающим раздражением, внутренним чутьем я понимаю, что он не из тех, кто дает пустые обещания. Очень медленно я поворачиваю голову на бок и кладу щеку на матрас. Мои сухие, покрасневшие глаза открыты, но я отказываюсь встречаться с ним взглядом и пялюсь на пустую белую стену за ним. У меня остались лишь крупицы храбрости и достоинства, именно они не дают мне полностью подчиниться ему.