Виктория Ростокина - Счастье в кредит. Книга 1

Как права была Виана! Сколь много в жизни значит такая простая вещь, как улыбка.

Чи-из! Чи-из! Спаси и сохрани!

Сохрани их всех — хороших людей, собравшихся здесь. Милых и близких, знакомых и не очень. А еще — всех, кто там, за стенами палаты. Кого никогда не увидеть и с кем никогда не познакомиться.

Сейчас Наташа любила весь мир и всем желала добра. Она выздоравливала.

«Я живу, — наконец-то сказала она себе. — Я жива».

И вот она сидит на лавочке возле входа в клинику.

Первый раз — на свежем воздухе. Спустилась по лестнице совершенно самостоятельно.

Она прислушивается к погромыхиванию трамваев вдалеке. Один из этих красных вагончиков привезет к ней Андрея.

Вот: ту-дум, ту-дум, стоп. Трамвай подъехал к остановке. Теперь надо выждать минуты три-четыре. Ровно столько времени занимает дорога от остановки до входа в МОНИКИ.

Нет. На этот раз — нет. Будем ждать следующего.

Как хорошо тут, на солнышке!

Наташу разморило, она прикрыла глаза.

Совсем как на пляже у Волги, на травянистом берегу, куда они всегда ходили с одноклассниками. Или как на острове, куда они с классом ездили.

Только запахи — не речные. Пахнет бензином, пылью и выхлопными газами.

Но этим можно пренебречь.

И тогда увидишь вдруг, как на другом берегу, на соседнем островке, стоит одинокая женщина и призывно машет рукой.

Кому?

Может быть, даже ей, Наташе.

Хотелось бы разглядеть ее лицо.

Хотелось бы услышать ее голос.

И голос раздался! Совсем рядом.

Он был смутно знакомым:

— Чтобы не получить ожогов, не находитесь на солнце больше пятнадцати минут.

Наташа очнулась. Сначала она не увидела ничего, кроме солнечных бликов в глазах.

Потом разглядела.

Перед ней стояла Ирина, дочь Владимира Константиновича. Блистательная, как всегда. Но немного смущенная.

Ирина, которая когда-то увела у нее Андрея.

Наташин враг?

Да нет. Это было так давно. В другой жизни.

Теперь у Наташи не было врагов. Ведь она начинала жить с нуля.

— Лавочка с видом на море и обратно? — сказала Ирина. — Здравствуй, Натали.

— Здравствуй, — равнодушно ответила Наташа.

— Папенька сказал, что тебе лучше. А я ведь и не знала, что тебе было хуже. Я вообще ничего не знала.

— Ну и хорошо, — сказала Наташа. — Зачем тебе знать?

Она не меняла позы. Ей не хотелось шевелиться. Ей не хотелось разговаривать. И ворошить прошлое не хотелось.

А Ирине, видимо, хотелось:

— Ну что это мы такие сердитые? Я ведь пришла прощения просить.

Она так и не присела. Стояла перед Наташей, переминаясь с ноги на ногу. Белые брюки-бананы. Открытая, откровенная маечка. Идеально уложенные локоны. Безупречный макияж. Она все такая же.

А Наташа — другая. Наташа изменилась.

Ирина видела это, и перемена сбивала ее с толку. Она не знала, как себя вести, а такое случалось с ней нечасто!

— Натали, ну перестань же сердиться! Пожалуйста.

— А я и не сержусь.

Ответ был совершенно искренним. И это совсем выбило Ирину из колеи. Она-то готовилась к бурной драматической сцене, с покаянием, биением себя в грудь и даже, быть может, вставанием на колени прямо в белоснежных брючках. И что же, выходит, всего этого не понадобилось?

— Так ты прощаешь меня?

— За что?

Сейчас Наташа действительно не понимала: за что прощать-то? Ну, увлеклась в свое время Ирина Андрюшей. Это же так естественно! Андрей лучше всех, как же им не увлечься? Любая нормальная девушка должна быть неравнодушна к такому человеку, как Андрей.

Хоть бы скорее он пришел! Вот еще один трамвайчик прогромыхал. Теперь засечь три-четыре минуты…

Ирина видела, что ее не слушают. На нее не обращают внимания. Это нечто небывалое!

А Наташа, сосредоточась на ожидании, и правда вроде бы забыла о присутствии соперницы. Бывшей соперницы.

Четыре минуты. Шестьдесят секунд умножить на четыре. Двести сорок. Наташа считала до двухсот сорока. Надо будет попросить Андрюшу, чтобы он принес ее золотые часики, свадебный подарок Ивана Степановича, его отца.

Двести двадцать девять, двести тридцать…

— Натали!

Ну вот, сбилась со счета.

А Андрея все нет.

— А? Что, Ирина? Я тебя слушаю.

— Так прощаешь?

— Конечно. Кто старое помянет, тому глаз вон.

Ирина искусственно засмеялась:

— А кто забудет — тому оба. Может, все-таки пригласишь зайти?

— Куда? — удивилась Наташа.

— В палату. По месту твоего нового жительства.

— Я здесь не живу. Я скоро выписываюсь.

— Ну хорошо: по месту лечения.