Виктория Ростокина - Счастье в кредит. Книга 1

— Горе! Горе! — причитала Акимовна. — Чужой крестик подобрать — чужой крест всю жизнь тащить. Судьбу нести чужую. Положь, детка, положь, милая.

Но Наташа крепко зажала вещицу в кулаке. И ей казалось, что крестик, став горячим-горячим, согревает не только ее ладонь, но и все тело. И душу тоже.

Едва она прочла три коротких словечка — «Спаси и сохрани», — как поверила, что ее действительно спасут. И сохранят. Кто? Какие-то высшие силы? Справедливость? Природа?

Ей казалось, что ей послано знамение: все будет хорошо.

Она твердо решила взять крестик себе. Она не будет носить его на шее, ведь она неверующая и некрещеная. Но обязательно сбережет его.

Акимовна, громко сокрушаясь о Наташином неразумии, вышла. Ее ждали каждодневные дела.

А Наталья Денисова, впервые за долгий срок стоя на ногах, разглядывала свою маленькую, блестящую небесной синевой находку. И улыбалась.

Первый раз улыбалась без натуги.

И вместо дурацкого бессмысленного слова «чи-из» тихонько повторяла:

— Спаси и сохрани. Спаси и сохрани.

— Вот видишь, видишь! — ликовала Виана. — Сдвинулось! Ходишь! Смеешься! Это надо отпраздновать! Открывай, Андрей.

С разрешения лечащего врача она принесла в больницу бутылку шампанского. Да не простого, а самого лучшего, настоящего французского, из провинции Шампань.

Наташе позволено выпить несколько глотков.

Да и остальным достанется не больше, потому что на это мини-празднование были приглашены и врачи, и медсестры, и санитарки. На почетном месте конечно же восседала довольная Акимовна.

— С выстрелом или тихо? — спросил Андрей.

— С выстрелом, с выстрелом! — загомонили все.

Андрей тряхнул бутылку, и выстрел получился такой силы, что столб пены достал до белоснежного, стерильного потолка.

Именно в это время в палату заглянул главврач, явившийся с очередной инспекцией. Ему налили тоже. Он вздохнул с облегчением: наконец-то у больной Денисовой, за которую хлопочет таинственный покровитель, дело сдвинулось с мертвой точки!

Если спиртного было немного, то уж закусок — видимо-невидимо. Виана расстаралась: бутербродами и кусками торта обнесли даже больных из других палат.

И все радовались тому, что Наталья Денисова из лежачей превратилась в ходячую.

Сама Наташа радовалась тоже и с удовольствием демонстрировала окружающим свое достижение. Она прохаживалась по больничной палате, правда пока еще опираясь рукой то о стену, то о стул.

Дойдя до приоткрытой двери, она, не рассчитав, оперлась о нее, дверная створка двинулась, и Наташа чуть было не потеряла равновесия…

Но тут же почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее. Она обернулась: кто это ее поддержал?

И завизжала по-ребячьи, по-поросячьи, восторженно:

— Владимир Константинович!

Вошедший, слегка поклонившись, представился:

— Профессор Мартынов.

Андрей вскочил, уступая гостю стул, и ему стало неловко. Он вспомнил, как некогда незаслуженно обидел Наташу, подозревая ее в связи с Владимиром Константиновичем. Придет же на ум такая нелепость!

И сейчас парень как мог старался услужить любимому Наташиному педагогу: долил ему остатки шампанского, положил в тарелку всего самого вкусного из расставленных на столе яств.

Больную усадили на кровати: хватит на сегодня ходьбы, пора и отдохнуть. Виана пристроилась рядом с ней.

Профессор, улыбаясь, переводил взгляд со своей студентки на целительницу. Вот достойная натура для художника-портретиста, работающего на контрастах!

Бледненькая и слабая юная девушка, беспомощная, доверчиво улыбающаяся, с короткими белокурыми волосами. И рядом — жгучая брюнетка с тяжелым узлом блестящих волос на затылке, смуглая, полная жизни и тайны, с мудрым проницательным взглядом.

Красиво. Изысканно. Сложно.

Наташа проследила за его взглядом и невольно подумала: профессор и Виана, вот была бы замечательная пара. Они могли бы сниматься в главных ролях в каком-нибудь фильме о средневековье. Профессор был бы, например, мудрым королем Артуром, а Виана — его прекрасной супругой Джиневрой. Или, еще лучше, он — волшебником Мерлином, а она — феей Морганой. Все эти герои и героини прошлого отличались мужеством, красотой и благородством. И именно такими были в Наташином представлении ее любимый преподаватель и ясновидящая-целительница.

Поймав себя на этих мыслях, Наташа поразилась. Да она, оказывается, уже настолько окрепла, что способна думать об отвлеченных вещах. Прежде она была сосредоточена лишь на ощущении физической боли и на несчастьях, свалившихся на них с Андреем.