Амелия Борн - Здравствуй, мама!

Я снова перевел взгляд на ту, что перевернула всю мою жизнь. Такая колючая снаружи, но сколько же в ней было любви! И этого огромного чувства хватило на всех — на чужих ей детей и на совершенно неидеального меня. Я и сам не знал, чем заслужил эту женщину, но твердо знал другое — я никогда и ни за что не намерен был ее терять. Она стала тем светом, который, притягивая, объединял нас всех. Той, кто делал нас настоящей семьей. И кто показал мне, что могут быть совсем иные отношения, чем те, к которым я привык. Такие далекие от расчета и от того куда более ценные.

Я склонился к Тамаре и, проведя ладонью по ее щеке, спросил:

— Я отвезу Адама и Дину домой, они наверняка устали. Побудете пока без меня?

Тамара улыбнулась:

— Мы справимся. Но будем очень скучать по папочке, да, малыш?

— Мммм, знаешь, а мне нравится, когда ты называешь меня папочкой, — с намеком ухмыльнулся я.

— Игорь! — возмутилась тут же Тамара.

— Уже и пофантазировать нельзя, — вздохнул нарочито печально, после чего склонился к ребенку и поцеловал его в обе щечки. Адам и Дина внимательно следили за моими действиями, потом дочь неожиданно выдала:

— А можно я его подержу?

Мы с Тамарой удивленно переглянулись, после чего жена с улыбкой кивнула:

— Конечно.

Дина аккуратно взяла малыша на руки и тот вдруг потянул к ней свою крохотную ручонку. Их пальцы встретились — крохотные пальчики малыша сомкнулись вокруг указательного пальца Дины. Он что-то довольно прогукал, а дочь потрясенно взглянула на меня:

— Он схватил мой палец!

— Ты ему понравилась, — усмехнулся я. — А теперь верни малыша маме и поедем домой.

Всю дорогу я беспокойно посматривал в сторону странно молчаливого Адама. Дина при этом, напротив, вовсю эмоционировала после встречи с младшим братиком.

— Поговорим? — спросил старшего сына, когда по прибытии домой Дина, в сопровождении бабушки, унеслась наверх.

— О чем? — буркнул он.

— Например, о том, что тебя беспокоит, — ответил, присев рядом с ним на диван.

Адам хмуро взглянул на меня и когда я уже начал думать, что он ничего не ответит, произнес:

— Это наверно глупо, но…

— То, что тебя волнует, не может быть глупостью. Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать.

Сын тяжело вздохнул, потом наконец сказал:

— Я боюсь, что теперь вы будете любить нас меньше.

Я внимательно посмотрел на него, потом спросил:

— А ты сам… ты больше любишь меня или маму?

Адам кинул на меня удивленный взгляд:

— Я об этом не думал. Я просто вас люблю. Одинаково.

Я понимающе улыбнулся:

— Ты сам ответил на свой вопрос. Я тоже люблю вас всех. Любовь невозможно разделить на доли. Когда любишь по-настоящему — этого чувства хватает на всех. Конечно, мы теперь будем много внимания уделять малышу, потому что он еще совсем кроха, но вы с Диной можете помогать нам с мамой. И эта общая любовь к новому человеку будет еще больше объединять нас всех.

Глаза сына вдруг загорелись и он спросил:

— А можно тогда мы с Диной выберем ему имя?

До самых родов мы с Тамарой решили не узнавать пол ребенка и поэтому все споры насчет имени, развернувшиеся среди родственников, были отложены. Но разве мог я отказать в этой просьбе сыну?

— Конечно. Только давай без этих ваших шуточек!

Адам серьезно кивнул и сказал:

— Вообще-то мы с Диной уже посовещались и выбрали.

— И как же его будут звать?

— Макс.

Я ощутил, как на лицо снова, сама собой, наползает улыбка, сопровождающаяся ощущением безграничного счастья.

— Значит, Макс, — заключил, прижимая к себе старшего сына.

— Томочка, можно вас на секунду? — спросила тетя Игоря, помогающая мне раскладывать продукцию перед завтрашним открытием кафе «Сладкий пирожок».

Виктор покосился на Маргариту Ивановну и, не скрываясь, громко фыркнул.

С недавних пор тетя Рита пребывала рядом настолько часто, насколько это было возможно. Рождение Макса и то, что Игорь был счастлив, примирило ее с тем фактом, что я стала женой драгоценного тетиного племянника.

— Конечно, можно! — послав предупреждающий взгляд Вику, я отошла к Маргарите Ивановне.

Она выглядела довольно… странно. Как будто у нее имелась какая-то тайна, которую она стеснялась открыть передо мной, но при этом скрывать ее и дальше просто не было сил.

— Тамарочка, я… очень рада, что вы стали женой Игоря. Рядом с вами он расцвел, — заявила тетя Рита, когда мы с ней остались наедине в небольшой подсобке, заставленной едва ли не до потолка всякой всячиной.