Дана Стар - Немой крик

В ответ я краснею, ноздри как у быка перед родео раздуваются, а кровь по венам несётся со скоростью света. Точнее не кровь, а жгучий яд. Который кипит, пенится, закипает до температуры плавления.

Огненным взглядом я бросаю выродку вызов, сверху на его карту свою швыряю. Рожа бандюгана перекашивается от гнева, когда там, на столе из бархата, поверх его карты он видит красного джокера.

– Да иди ты на хуй!

Замахиваюсь, со всей мочи кулаком квашу ему рыло, наслаждаясь тем, как кровища хлещет острым фонтаном, заливая этой дрянью мою белую рубашку от «Armani». Это была последняя капля сдержанности. Неужели в нашем мире до сих пор существуют такие безмозглые опоссумы, которые не знают, что с Орловым лучше дружить, чем воевать?

После того, как я ему рожу расквасил, за галстук мразину схватил, и без капли жалости карты в глотку затолкал, заставляя жрать и глотать будто бабушкины пирожки. С привкусом мести.

А дальше… Дальше началась сраная мясорубка. Хорошо, что мои бойцы вовремя подскочили. Все-таки пролезли через чёрный вход и в толпе шифровались. Пятерым глотки картами порезал, двоих в витрину с голыми бабами, чьи киски по дешёвке выставили на торги гостям, лысыми бошками вписал, ну а хозяину… Хозяину яйца подрезал. Чтобы ублюдок знал, как девушек среди белого дня воровать, да ещё и наркотиками фаршировать, зарабатывая на этом свои грязные бумажки.

Месиво тут было капитальное! Меня, кстати, тоже некисло так порезали. Но жить буду.

Лина на полу без сознания лежала, когда я её на руки подхватил и к чёрному ходу понёсся, как раз в тот момент, когда в барыжник вломились ребята из спецназа. Виталик подогнал тачку прямо к выходу. Я быстро прыгнул с Линой в машину, на сиденье девочку бросил, а сам сверху навалился, прикрывая её хрупкое тельце своим, от свистящих пуль, которые со всех сторон острым градом посыпались на внедорожник.

– Гони давай, гони! – По волосам девочку гладил и одновременно по щекам пошлёпывал, пытаясь привести в чувство, в тот момент, когда машина на полном ходу сорвалась с места.

Нам, считай, повезло. Тачка бронированная. А псов Азамата, вместе с главным крысом, мгновенно повязали. Завтра от их барыжника останется лишь горстка пепла и никчёмные воспоминания.

– Лина, малышка! – Когда мы уже выехали на трассу я её к себе на руки положил, в пиджак завернул, крепко-крепко к груди прижал, пытаясь отогреть, потому что её тело больше напоминало кусок бесчувственного льда, исполосованного багровыми синяками.

– Ну что же ты так… Почему ты такая заноза в пятке? Девочка… – я немощно заскулил, ещё резче, с ещё большей жадностью в себя крошку вжал. Такую маленькую, такую беззащитную, брошенную и несчастную малышку.

И в этот миг мне захотелось лично себе пулю в висок пустить. Я ведь понял, что очень сильно ей навредил. Обидел, оскорбил, вышвырнул, как мошку в грязную трясину, чтобы побыстрей засосало, чтобы больше никогда не видеть, эгоист конченый! Что было бы с малышкой, опоздай я хоть на минуту? Ну почему ей так «везёт»?

Чтобы загладить вину, я понял самое важное – что хочу всегда находится с девочкой, всегда оберегать её ранимое сердце от бед и несчастий. В нашем огромном и холодном мире демонов нет места жалости для нежного и хрупкого ангела. Каждый неизведанный шаг для такой малышки – опасность.

Она будто магнит, который притягивает все беды мира. Но отныне – она моя. Моя беда и одновременно моя победа. Больше никогда и ни за что не отпущу!

Я очень долго не могла прийти в себе и не понимала, что со мной происходит, где я нахожусь и почему у меня очень сильно болит голова? Будто мне в череп сутки напролёт вколачивали острые гвозди. День и ночь, жизнь и смерть, любовь и ненависть поменялись местами и мне захотелось больше никогда не просыпаться, никогда не открывать глаза, никогда не делать судорожные вдохи. Но меня вынужденно привели в чувство, мазнув под носом какой-то едкой жидкостью.

Откашлявшись, я быстро вернулась в сознание. Но перед этим невольно махнула головой сначала в одну сторону, затем в другую и грубо шмякнула кого-то по рукам, чтобы не трогали. Всё, что я помнила прежде, чем окунуться в гиблый мир безнадёжности, где всё воспринималось словно в тумане, как тот жирный тюлень, с кудрявой бородой, пропитанной тухлым запахом пива и травы, ударил меня по голове и потащил в незнакомое помещение, в котором было очень шумно, людно, играла пафосная музыка, в котором воздух трещал и разрывался от разврата.