Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Ну, и как ее останавливать? — Я вспомнила свой визит к этой раскрашенной мадемуазели, и меня передернуло.

— Не волнуйтесь. Если она считает себя защищенной благодаря папе и связям, используем это. Обычная психология. Должно сработать.

— Что?

— Подобное притягивается к подобному.

— Вы это чем?

— Не думайте об этом пока. Все будет нормально.

Да, хорошо тебе говорить: «не думайте»! Не тебя же касается. А Антошку придется переводить в другую школу. А то, действительно, изломает ребенку психику, мало ему и так досталось! Он уход папеньки тяжелее всех пережил, до сих пор еще, наверное, мучается из-за этого, не зря ж бегает к нему. А тут еще и в школе неприятности! Вот закончим полугодие, чуть-чуть осталось, и перейдем в другую школу, где нас никто не знает. Чуть-чуть потерпеть…

— Вы кто будете? — капризный голосок показался знакомым.

Вениамин освоился у нас настолько, что открыл дверь сам.

— С кем имею честь?

Ничего себе! Он что, Чехова начитался? Кому ж можно адресовать подобное приветствие в наше-то время? Да и Веня, хоть и вежлив, но в подобных речевых оборотах замечен до сих пор не был.

Ага. А вот и она. Крыса. В дверях стоит и Вениамина разглядывает. А тот тоже хорош — встал напротив и не делает приглашающего жеста. Ответа ожидает. Пора вмешиваться. Как ее там зовут?

— Здравствуйте, Элеонора Павловна! Проходите, пожалуйста.

— Ах, так это вы — Антошин классный руководитель? Очень хорошо. Я давно собирался с вами встретиться. — Вениамин чуть посторонился и повел рукой: проходите, мол, в комнату.

Пока мадемуазель, осторожно переступая тощенькими ножками на высоченных каблуках, протискивалась в коридор, Вениамин повернулся в мою сторону и с ослепительной улыбкой изрек:

— Жанна, дорогая, если дети в комнате, попроси их выйти. Я думаю, им лучше не присутствовать при разговоре родителей с педагогом. Мало ли какие вопросы могут быть подняты для рассмотрения.

Столбняк напал не только на меня. Элеонора — девушка, насколько я помню, активная. В прошлую нашу встречу она попросту не дала мне возможности и слово сказать, обрывая мои жалкие попытки своими выпадами. Сейчас она просто не успела начать нападение (не с мирными же целями она явилась) и так и застыла с открытым ротиком и вытаращенными глазенками. Я выглядела, наверное, ничуть не лучше. Зато Вениамин, в джинсах и старенькой Вовкиной футболке, держался с достоинством английского аристократа. Почему — английского? А кто его знает! Просто, в моем представлении, наибольшим снобизмом обладают сливки именно этой нации. Заговори сейчас Веня по-английски, это показалось бы вполне уместным.

— Жанночка, пожалуйста, иди в комнату, я сейчас провожу туда и Элеонору Павловну, — и Вениамин достаточно ощутимо подпихнул меня.

Получив импульс, я, согласно законам физики, двинулась в заданном направлении, перешагнула через развалившегося на весь коридор Лорда (слава Богу — не растянулась, а то — хороша была бы картина), благополучно достигла залы и плюхнулась в кресло.

— Ма-ам, — Вовка, оторвался от компьютера, — ты чего? Проснись!

В коридоре происходил процесс преодоления препятствий. Точнее — препятствия. Ширина помещения — метр с копейками. Наша комнатная собачка в лежащем состоянии занимает пространство, что называется, «от стенки — до стенки». Сдвинуть с места тушку животного, если оно не пожелает подняться, не по силам никому. Вот как сейчас. Псина не то что убраться с дороги — головы поднять не пожелала. Оно и замечательно — что было бы, если бы Лордик решил поприветствовать новую гостью? А так умный пес, почувствовав, наверное, отсутствие симпатии у хозяев, продемонстрировал солидарность доступным ему способом — полным игнорированием.

А теперь представьте, что вам нужно переступить через лежащую незнакомую кавказскую овчарку, внимательно на вас поглядывающую и на всякий случай чуть приподнявшую верхнюю губу: пес еще не рычит, но клыки видны во всей красе. Визжать, да и вообще повышать голос — нельзя: мало ли как среагирует это животное, говорят, их раздражают резкие звуки.

— Давайте руку и осторожненько переступайте. Не бойтесь, собака вас не тронет. Смелее, — Вениамин был сама галантность.

Вовка, естественно, не мог пропустить подобной сцены. Он пристроился в дверях и с интересом глазел на то, как Крыса, зажмурившись, с осторожностью цапли, переступает через валяющегося Лорда, а Вениамин уговаривает ее:

— Большие собаки очень своенравны, поэтому с прохода он все равно не уйдет. Так что вам придется набраться смелости. Поднимайте ножку, так, шагайте, а теперь — другую. Вот и молодец.