Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— А что тут такого? Подумаешь! Тоже мне — есть из чего тайны мадридского двора устраивать. Да сейчас все в Интернете сидят.

— Женька, мне — неприятно. Понимаешь? Я и так идиоткой себя чувствую, а с твоей помощью…

— Да ладно тебе. Ты что, на него виды имеешь?

— На кого?

— На Вениамина.

— Ты что, с ума сошла? Какие виды? Я ж на сто лет его старше.

— Да? А меня это как-то не тормозит.

— Не поняла.

— А что тут непонятного? Надоели мне контрабасы, я хочу на скрипочке поиграть, раз ты не против.

— Женька, ты чего? Ты соображаешь, что говоришь? Конечно, я — против.

— Ты ж только что сказала, что не воспринимаешь его как мужчину для себя.

— Так и для тебя — тоже. Он тебе не подходит. Вы же абсолютно разные.

— Значит, ни себе ни людям. Знаешь, как это называется?

— Жень, да ты подумай: тебе нужен настоящий мужчина. Который будет заботиться о вас с Димкой. А Веня, он… как из старшей группы детского сада. Считай, еще один ребенок.

— Прямо там. Нормальный половозрелый мужик. Тебе не надо? Ну и молчи, не мешай подруге личную жизнь организовывать.

— Женька-а…

Господи, да что же это такое? Принесла ж нелегкая ее именно сегодня. Хотя Венька и вчера у нас сидел, и позавчера… Но до этого же они как-то не пересекались. Так надо же было — теперь, а?! Нет, я, конечно, хорошо к ним обоим отношусь, я им обоим желаю счастья: и Женьке, и Вениамину. Но — по отдельности. Как представлю их вместе… Нет, лучше не представлять. Женька все-таки стерва — нашла, на кого охотиться. Он же перед ней — как ягненок перед тигрицей: и пискнуть не успеет, как сожрут с потрохами. А может, это я — стерва? Вроде его мамочки. Вообразила Веньку своей частной собственностью, а он имеет право на личную жизнь. Конечно, имеет, и я — совсем не против. Но не с Женькой же! В конце концов, в этом есть какое-то предательство. Почему — предательство? В чем? Не знаю. Но я так чувствую, и все тут.

«Жанна, а не лора ли нам перейти к более реальным формам общения? Для начала хотя бы обменяться фотографиями и номерами телефонов. Владислав».

Ну да. Я даю тебе свой номер, ты звонишь и попадаешь каждый раз на нового члена семейства. Интересно, на каком звонке испуг перерастет в панику? А фотография…

«Знаете, Владислав, я, в принципе, не против того, чтобы познакомиться поближе. Но давайте начнем с вас. Мне ведь тоже интересно узнать, как вы выглядите в реальной жизни».

Вот так. И — подумаешь — Вениамин закрутил роман с Женькой. Ну и пожалуйста. Флаг им в руки. А мне действительно, кажется, пора выходить на какие-нибудь знакомства с лицами противоположного пола. А то, похоже, становлюсь истеричкой, способной выпасть из состояния равновесия по самому пустячному поводу. Вот из-за Женькиного звонка, например.

— Всем стоять! Всех перестреляю на хрен! — Парень со стеклянными глазами и пистолетом в руках с мощностью бульдозера рванул через вагон к кабине водителя. Ему и расталкивать никого не пришлось — пассажиры трамвая, вмиг самоспрессовавшись, расчистили «коридор», и только немолодая и толстая кондукторша успела встать на его пути, дав возможность девчонке-водителю заблокировать дверь в кабину. Благо, собирала плату за проезд пассажиров на передней площадке. Народ замер.

— Суки! Поубиваю всех! Ненавижу! — надрывался парень.

— Тише, миленький, тише, не кричи, — кондукторша, вроде не поняв, о чем именно орет новоявленный террорист, уговаривала его с усталой интонацией мамочки, успокаивающей трехлетнего сыночка. — Все хорошо будет, ну что ты распереживался? Успокойся, милый, не кричи.

Больше в вагоне никто не издавал ни звука. Трамвай тихонечко притормозил, двери открылись, и стоявший возле «террориста» безобидный на вид старичок резким движением вытолкнул парня из вагона. Тот не ожидал, поэтому не успел удержаться, а может, просто нетвердо стоял на ногах. Двери тут же закрылись, и парню, попытавшемуся было вломиться назад, ничего не оставалось, как побрести, ругаясь, в сторону от дороги.

Вот тут вагон и взорвался! Сколько, оказалось, в нем мужчин! Вспомнив все запасы ненормативной лексики, потрясая кулаками из-за стекла, они на разные голоса вопили, что конкретно нужно сделать с этим мерзавцем, а также со всеми его родственниками, а также со всей этой мразью, настолько расплодившейся в последнее время, что честному человеку и жить-то невозможно становится.

— Стрелять таких надо, к стенке — и до одного! — надрывался рядом со мной чей-то голос с уж очень знакомыми интонациями. В момент «нападения» мужчина, как мышка, не дыша, притаился у меня за спиной, а как только предполагаемая опасность миновала, живо оттолкнул меня и ринулся к окну, выкрикивая угрозы. Наверное, реабилитировался перед собой за собственную трусость.