Лили Сен-Жермен - Шесть братьев (ЛП)

Звук двигателей был оглушительным, отражаясь от стен, это звучало так, словно я попала внутрь двигателя. Я хотела схватиться за уши, но не стала.

Я не могла проявить слабость среди этих людей.

Дорнан снял шлем и пожал плечами Джейсу, как бы говоря «какого хрена ты делаешь на моем пути»? Руки Джейса оживились, и он указал позади себя, на того, кто там был – Чада. Дорнан откинул подножку байка и спрыгнул с него. Он на мгновение повернулся лицом к двадцати байкерам, которые выстроились в одну большую очередь, ожидая, чтобы въехать и припарковать свои байки. Он сделал вращательное движение указательным пальцем, а затем указал на открытое пространство вдали от двери.

Байки начали катиться назад. Раздавались всевозможные вопли и шум, но как только первые байки отъехали от двери, Джейс нажал кнопку на стене, и дверь снова захлопнулась.

Сразу же шум мотоциклов утих до терпимого. Я наблюдала из дверного проема, как Дорнан и Джейс поспешили к тому месту, где лежал мертвый Чад, а кричавший человек все еще был заблокирован от моего взгляда одним рядом байков, припаркованных перед тем местом, где он сделал последний вздох.

– Он не дышит, – услышала я панический голос и замерла.

Мама.

Я подошла к ним, желая знать, что происходит. Банка с напитком, положившая конец жизни Чада, невинно стояла на стойке, рядом с ней лежала тряпка для чистки.

– Я пришла помыть скамейки и нашла его вот таким, – услышала плач матери.

Я шагнула вперед и увидела, что она стоит на коленях, на полу перед безжизненным телом Чада, Дорнан с другой стороны, прижимая два пальца к его шее, рука Джейса свободно лежит на груди брата, словно пытается почувствовать его дыхание.

Я ахнула.

Это не была фальшивая реакция. Внезапно я испугалась. Я только что кого-то убила. Если бы они узнали, что это я, я была бы мертвой женщиной. Сперва ужасно и мучительно замученной женщиной, но в конечном итоге – мертвой женщиной.

– Кто-нибудь, помогите ему! – закричала я, бросаясь вперед. Джейс встал и схватил меня за плечи, удерживая. – Что ты делаешь? – возмущаюсь я. – Я знаю, как делать сердечно-легочную реанимацию. Позволь мне помочь ему!

Джейс так крепко схватил меня за локоть, что казалось, он может его сломать.

– Слишком поздно, – сказал он решительно. – Он холодный. Он уже давно мертв.

Мы ехали в похоронное бюро в тишине: Джейс за рулем, я на пассажирском сидении, тело Чада лежало в кузове фургона, Дорнан все время стоял рядом с ним на коленях.

Это было похоже на то, словно он говорит прощальные слова своему первенцу.

Когда мы приехали, Дорнан спросил кого-то по имени. Тогда он был еще спокоен, все еще в шоке.

Я хорошо помнила это чувство.

Парень не обрадовался, увидев нас, но сказал Джейсу подогнать фургон к заднему входу, где стояла каталка.

Дорнан сидел молча, как и Джейс. Я зависала в коридоре, немного отгородившись от них. Я почти пожалела, что не предложила присоединиться к ним, зная, что, если бы это был не сын Росса, если бы они не были так чертовски шокированы, найдя его, мне бы никогда не позволили пойти с ними на то, что они классифицируют как мужской бизнес в мотоклубе.

Спустя много часов к Дорнану подошел еще один мужчина с листом бумаги в руках. Он заговорил с Дорнаном приглушенным тоном, но из него выскочили два слова, слова, которые я уже знала, потому что именно я добавила это в его напиток.

Чистый метамфетамин.

Я наблюдала, как Дорнан задавал вопросы. Сколько он проглотил? Иглы не было, так как же она попала в его тело? И могло ли это быть несчастным случаем?

Когда мужчина ушел, Дорнан глубоко вздохнул, повернулся к Джейсу и выдавил:

– Я убью ублюдка, который это сделал.

Знаете, есть еще одна причина, по которой я выбрала Чада первой жертвой своей мести. Не только потому, что он был засранцем и насильником.

Я выбрала его, потому что он был любимым сыном Дорнана.

Я выбрала его, потому что знала, если что и могло довести этого человека до слез, так это потеря его старшего сына и вице-президента.

Церковь полностью забита людьми в кожаных жилетах с нашивками, которые почти вываливаются на крыльцо. На этот раз я остаюсь без своего обычного сопровождения, поскольку весь клан Росс занимает три первых ряда церкви, а меня отправили в самый задний ряд, подальше от режущих взглядов каждой женщины в семье.