Кленов мало что понимал, но на всякий случай кивнул. Афония — штука загадочная. Но со склонностью к такому заболеванию на театральных подмостках действительно делать нечего.
Диана Юстицкая приняла следователя Кленова Евгения Эдуардовича в своей гримерной, после утреннего спектакля. Кленов сам выбрал этот вариант — во-первых, не желал, чтобы звезда посещала его скромный кабинет в Управлении, во-вторых, знал, что «родные стены» подействуют в этом случае сугубо положительно. Актриса сможет расслабиться, авось да и припомнит что-нибудь, что не пришло бы ей в голову в «тюремном застенке». Он даже на спектакле честно отсидел — первый раз за пять лет, он даже цветов для звезды принес! На такой букет ушла бы половина его зарплаты, но он достался ему даром. Едва только обмолвился о том, что пойдет к актрисе Юстицкой, порасспросит о Кире, Александра Леонидовна вручила ему свою визитную карточку и черкнула на обороте несколько слов.
— Зайдете в один из моих магазинов, там вам подберут букет. Она же все-таки актриса, женщина, ей будет приятно получить цветы от такого славного юноши…
«Славный юноша» прозвучало совсем по-матерински, и это отчего-то покоробило Евгения Эдуардовича. Только потом он понял — Александра Морозова была не только не старше, но моложе его на полгода. Что же это она, черт возьми, так рано себя в старухи записала? Конечно, дочь-безотцовщина, свое дело, некогда о глупостях думать. Но… Кто их, женщин, поймет? Или горе от бегства дочери потрясло ее так, что из дамы средних лет она превратилась в тетку, которой меньше пятидесяти не дашь при самом выгодном — рассеянно-бежевом — свете?
Цветочные магазины торговой сети «Деметра» — это, кажется, что-то из мифологии? — разбросаны были по всему городу, и один из них помещался как раз на Октябрьской, неподалеку от скромных апартаментов Кленова. Не раз и не два пробегал он мимо маленького магазинчика, который даже снаружи выглядел уютно, как выстланная шелком шкатулка. В витрине цвели стилизованные ветви яблони и невероятные позолоченные розы, порхали радужные райские бабочки. Впервые Кленов перешагнул порог магазина и сразу же задохнулся от насыщенного аромата цветов. Впечатление было такое, словно кто-то неожиданно ударил его кулаком в лицо.
«Грубые какие сравнения», — попрекнул он сам себя, но за первым шоком последовал второй. К нему двигалась нимфа, нимфа в образе девицы сказочной красоты, в воздушном платье цвета морской волны, отороченном белой пеной. Несомненно, она поднялась с морского дна, чтобы посрамить изможденно-анорексичных красоток, помешанных на собственном весе и изощренных диетах, — а мимоходом и пленить сердце зазевавшегося следователя Кленова.
— Чем могу быть полезна? — мелодично вопросила прекрасная океанида.
У Кленова было слишком много вариантов для ответа, и часть из них способна была смутить даже солдата-сверхсрочника, потому он вообще воздержался от вербального способа общения. Просто выудил из кармана и ткнул куда-то в облако белой пены картонный прямоугольник, уповая на то, что это именно нужная визитка. Иначе пришлось бы выворачивать перед нимфой карманы, а в них завалялось много лишнего — пакетик с презервативом, пара барбарисок, мятые десятки и даже аккуратный кусок туалетной бумаги — на случай оказии.
Визитка оказалась подходящей. Кленову было предложено сесть и подождать, и он безвольно опустился на прохладный кожаный диванчик. В глазах немного прояснилось, реальность стала четче. Выяснилось, кстати, что нимфа в магазине была не одна — вокруг кружились две ее товарки, одетые в такие же, видимо, форменные костюмы — пышная юбка и строгий френч голубовато-зеленого цвета. Впрочем, нимфы-подружки были наняты, очевидно, только для того, чтобы оттенять красоту третьей. Она-то и суетилась за прилавком, поглядывая на Кленова удивленно и заинтересованно. Даже, можно сказать, изучающе, и Евгений Эдуардович порадовался, что именно сегодня вздумал начистить видавшие виды ботинки, а вместо вытянуто-потертой джинсовой сбруи надел темный костюм в тонкую желтую полосочку. Имелось в виду, разумеется, вечернее культурно-массовое мероприятие, посещение театра, но сгодился прикид еще раньше.
Его несколько задело, что нимфы ни о чем не спрашивают. Он, например, всегда полагал, что самые шикарные цветы — красные розы и женщине нужно дарить только их. Конечно, если финансы позволяют. Если же нет — можно преподносить что придется. Ландыши там, молочайник всякий. Свою жену, тогда будущую, а теперь бывшую, он, помнится, покорил именно огромным кустом темно-красных роз на длинных стеблях. Стебли были толстые, как бревна, сами розы отчего-то ничем не пахли, но Вероника все равно была потрясена и счастлива. Хотя если припомнить, чем дело кончилось, то, может, красные розы были не такой уж хорошей идеей?
Читать дальше