Анастасия Михайлова - Спаси меня, пока не поздно [СИ]

Предполагаемый день родов наступит ровно через неделю, и чем ближе эта дата, тем нереальнее мне кажется окружающий мир. Я сбит с толку, я ничего не знаю об отцовстве, а читать дебильные книги, типа «Лучший папа» или «Пособие для начинающих отцов», смысла не вижу, ибо пишутся они, наверное, совсем для потерянных и ничего не осознающих мужчин.

Сложно поверить, что прошло уже три года с того самого дня, когда мы впервые встретились. Бледная худощавая девушка с передозировкой мало походила на маленькую зажигалку, что я помнил. Черт, до сих пор удивлен тому, что смог её узнать.

Буквально несколько минут назад, Эйприл вздрогнула во сне и крепко схватила меня за руку. И теперь я снова не могу уснуть. Именно сегодня, именно этой ночью, мой мозг вдруг решает все прокрутить заново. Я давно понял, что дай мне возможность вернуться назад во времени и снова оказаться на той улице, где с потухшим взглядом пробегала она, то я бы не раздумывая, повторил весь путь заново. Было невероятно сложно побороть её зависимость. Она бесила меня, заставляла желать бросить все и просто вышвырнуть куда дальше. Но отчего-то я упорно возился с девушкой, которая была близким другом моему брату в последние годы жизни.

Проходит полчаса, но я так и не могу заснуть и, угрюмо вздыхая, поднимаюсь на ноги. Спускаюсь вниз, закидываю по пути овсяное печенье в рот — жена, наконец, научилась их делать — запиваю водой и поднимаюсь обратно, сознавая, что не светит мне сегодня выспаться. Уже привычным путем медленно иду к бывшей спальне Брэдли, где теперь будет бастион нашего сына. Эйп ненавидела эти «сраные мультяшные ракеты» и потому мы быстро избавились от них. Она вообще не захотела, чтобы здесь были какие-то мульто-подобные рисунки. И теперь стены выкрашены в оливковый цвет, а где-то за пеленальным столиком покоится во сне кот, которого она сама нарисовала. В детской нет излишеств, лишь нужное в первое время малышу.

Я помню Брэдли маленьким. Очень плохо, но все же. Мне было всего шесть, когда из роддома родители привезли вечно орущий склад голода, какашек и бессонницы. Мать выглядела уставшей и измученной каждый день, пока ему не исполнилось три. И я навсегда запомнил, что дети — ад.

Воспоминание заставляет меня приглушенно засмеяться. Все же я был и остаюсь дураком. Может, потому я не обижаюсь, когда Эйп зовет меня так?

Нелегко было решиться на ребенка. Мы оба хотели этого, но в ней прошлое отпечаталось сильно и переживания все еще терзали её. До ужаса в глазах, она боится рожать. Впрочем, я тоже, одновременно жду и страшусь этого момента. Каким бы первоклассным врачом ты бы не был, опыт меркнет перед фактом беременности и родов твоей жены. Любимого и самого близкого человека. Ей богу, у меня голову будто сносит, когда мы ходим вместе на УЗИ, и я забываю, все, что знал об этом.

Задумчиво кручу простенькое кольцо на пальце. Это стало привычкой, такой же невыводимой, как и любовь к Эйприл.

Мы тихо обручились в присутствии только наших родителей и её сестры. Больше никого приглашать и не хотелось. После был такой же тихий семейный ужин у нас. Несмотря на всю простоту, тот день был наполнен человеческой теплотой и вошел в разряд моих лучших дней жизни.

— Натан!

Голос в коридоре прозвучал слишком отчаянно. Наверное, очередной кошмар.

— Эйприл, я иду, что…

— Натан! Я… у меня… кажется…

Она не успевает договорить, когда я вхожу в комнату и пораженно смотрю на стоящую посреди неё любимую женщину, а под её ногами огромную лужу.

— … воды отошли.

Странно, почему-то я не понимаю того, что она мне говорит, и тупо пялюсь на мокрое пятно на ковре.

— Натан, — громко и четко произносит Эйприл, — очнись, дурак! Я рожаю. Заводи друндулет!

— А?

— Сумка, там в углу. Бери её и иди заводи машину, я сейчас… оденусь.

Она растеряна не хуже меня. Мы несколько долгих секунд смотрим друг другу в глаза, копируя эмоции, а потом оба широко улыбаемся, понимая… нет… зная, что все будет хорошо.

Именно эта женщина вернула в меня веру, угасающего было огонька надежды и знания, что жить никогда не поздно.