Ирина Белоус: Не хочу! Не буду! [СИ]

Этот гордый и, без сомнений, сильный духом мужчина упал на колени передо мной. Я растерялась, и не могла ничего вымолвить, лишь смотря в его карие глаза, наполненные непролитыми слезами.

— Я…

— Ты имеешь права злиться и ненавидеть меня, но прими хотя бы маму и своего брата. А мне будет достаточно того, что ты жива. — перебил меня дедушка.

— Встаньте же, что вы такое делаете и говорите! — все же возмутилась я и попыталась поднять мужчину. — Да не могу я никого ненавидеть, это же было так давно, я выросла уже. Да у меня своя семья, даже сын есть. Денис!

— А что Денис? Я тоже вырос, своей семьей еще не обзавёлся, рано мне еще. — парень подскочил, словно ужаленный, и нервно заходил по гостиной. — Ты даже представить не можешь, как мама выходила из депрессии долго. Дедушка ночами толком не спит, постоянно зовет тебя. Тебе ведь даже имя другое дали, не то, что мама когда-то выбрала. Да даже я мечтал тебя найти, ты же моя сестра. Я понимаю, что ты жила в приюте, у тебя жизнь тяжелая была. Вот только я знал, что у меня есть сестра-близнец, а ты-то нет. Ты хоть представляешь, сколько я всего перечитал, чтобы почувствовать ту самую мифическую связь. Единственное, что я точно знал — это то, что ты в полном порядке. Иногда заболевал без причины, а иногда мне хотелось куда-то бежать. И я верил, что это наша с тобой связь так работает. Боже, да я тебя даже нарисовал, смотря на себя в зеркало, и расклеил по ближайшим районам, когда мне было шесть лет.

Высказав это всё, Денис подлетел к дедушке и помог ему подняться, при этом глядя на меня осуждающе. А я же и впрямь почувствовала какую-то долю вины. С одной стороны, он прав: я не знала о их существовании и жила спокойнее, а вот с другой — я же не виновата, что о них не знала.

— Почему мама сама не приехала? — меня крайне интересовал этот вопрос.

— Она уже летит сюда, просто живет со своим мужем в Москве, а мы только вчера узнали о тебе. — более спокойно ответил Денис. — А где твой хваленый любимый брат?

А вот мне было нечего ответить, поэтому я лишь горестно вздохнула и опустила голову, всеми силами стараясь сдержать слезы.

— Он обещал сегодня приехать, — заговорил Лео.

Как только он это сказал, мой телефон тренькнул, оповещая о сообщении с незнакомого номера. Быстро прочитав, я выронила свой телефон. Смс было коротким:

«Женя попал в аварию, приезжай».

От кого оно даже и думать не нужно было. Спохватившись, да и, особо не отдавая себе отчета, я подскочила и умчалась в свою комнату, где находилась сумка с моими документами. Права у меня есть, вот только водить я не люблю. Схватив документы, я помчалась на улицу. Схватила ключи от машины, даже не посмотрев чьи именно: Вадима или Леонида.

На кнопку блокировки отреагировал джип Вадима, поэтому именно на нем я рванула в сторону города, а после и вовсе спеша в другой далекий город. Меня волновала только одна мысль о моем брате. Да и добралась я подозрительно быстро. Влетела в подъезд, дальше мне зажали рот чем-то вонючим, и я отключилась.

Пришла в себя я от громких шипящих голосов. Кто-то, находящийся рядом, закашлялся и повалился на мои колени. Испугавшись неизвестности, я открыла глаза. На коленях лежал Михаил весь в кровавых подтёках.

— Я тебе говорила, чтобы ты не стоя на моем пути, — над головой шипела Анжелика. — Но ты же вдруг вспомнил, что она твоя дочь. Выродок она, вот кто! Столько лет не нужна была, а сейчас ты решил позаботиться о ней.

— Лика… ты перешла… границу. — заговорил, тяжело дыша Михаил. — Одно дело денежки просто от Захара требовать, другое — похищать.

— О-о-о, — расхохоталась Анжелика, — теперь, когда он её нашел, можно стрясти еще больше денег с любящего дедушки. А раз ты против, то я справлюсь сама. У тебя полчаса на раздумья, как вернусь, от тебя придется избавиться.

— Дура сумасшедшая.

— Зато с деньгами.

Осмелившись вновь открыть глаза. Я увидела только голые потертые стены. Там, где должны были быть вставлены окна, были лишь наспех заколоченные доски. Под потолком качалась одинокая лампочка. Я же была крепко привязана к ржавой батарее руками, ноги же просто были стянуты какой-то жесткой веревкой. Сама же я была размещена на старом дырявом одеяле.

Михаил выглядел хуже. Он еле дышал, руки были перевязаны теми же жёсткими веревками, ноги тоже. Лицо было в синяках и ссадинах. Он лежал в позе эмбриона, что подталкивало на мысли о том, что били его и по животу.

— Прости меня дочка, я так перед тобой виноват. — прошептал Михаил. — Я так хотел тебя защитить, что лишил полностью всего. И зачем я только тогда поддался её уговорам? Жила бы ты тогда со своей мамой и братом.