Холли Шиндлер - Две недели до любви

Жители округи так же легко узнают громогласный голос Ричардса, как, скажем, отличают оранжевый цвет от других. Гейб всегда занимал место позади него и его оператора, чтобы голос Фреда сопровождал видеоряд для «Орлиного взора».

– Кейс делает подбор, – продолжает Фред, а я подхватываю мяч и бросаю лэй-ап. – Кидает, и… теперь «Фэйр Гроув» ведет с отрывом в чистых десять очков!

На экране я трусцой удаляюсь от кольца, следуя за мячом на дальний конец площадки вместе с остальными игроками. Моя футболка вся промокла от пота, с волос чуть ли не капает – и это не от напряжения. Это от жгучей боли. Пересматривая пленку, я каждый раз чувствую эту боль заново. Я знаю, что к этому моменту – когда до конца третьей четверти остается пять минут – та я, которая на экране, страдает так сильно, что считает секунды, как какая-нибудь толстуха на беговой дорожке, пообещавшая себе похудеть после Нового года.

Судья свистит в свисток, размахивая руками, и фиксирует фол с нашей стороны. Неодобрительный гул сочится с трибун густой черной смолой.

Когда Бет Харди, шестнадцатый номер, разыгрывающий защитник «Авроры», выходит делать штрафной бросок, я (которая на экране) закрываю глаза. Только мне известно, о чем я тогда думала. Я представляла, что причина этой боли, исходящей из самой сердцевины моего существа, заключается в наших соперницах. Я пытаюсь представить, как две из них стоят по бокам от меня и по очереди тянут на себя огромную пилу. Пытаясь переплавить боль в ярость, я воображаю, что они распиливают меня напополам.

Все будет у Кейс. Харди промахивается, и мое сердце сбивается с ритма. Я поворачиваюсь и несусь по площадке. Тереза, наша разыгрывающая защитница, перехватила мяч и ведет его дриблингом позади меня; ее длинные блондинистые волосы, заплетенные во французскую косу, бьют ее между ключицами так же яростно, как мяч стучит по полу.

Все будет у Кейс.

Как и всегда на этом моменте, я перевожу взгляд – от себя, от мяча – на двух спорящих мальчиков. Передний ряд, дальний угол трибун, в паре шагов от кольца. Они толкаются и пихают друг друга локтями. Безо всякой злобы: они не то чтобы всерьез ругаются, просто дурачатся, как принято у братьев. Они и есть братья. Близнецы Хайфулы, Леви и Такер, оба в дурацких, натянутых на глаза бейсболках. Хотя камера Брэндона только краем цепляет их профили, но идиотские улыбки все равно выдают их лучше, чем таблички с именами. Придурки, оба полные придурки. Дебилы в футболках сельскохозяйственного потока «Фэйр Гроув».

Толчок локтем, еще один, пихнуть в грудь, ответить тем же.

В руках у Леви огромный стакан с газировкой. Каждый раз, когда Такер пихается, Леви проливает немного содовой на колени. Перестань, беззвучно говорит Леви, а Такер откидывает голову назад, и плечи его трясутся от хохота. Леви пихает его в плечо.

Но Челси на площадке не замечает их дурачеств. Оказавшись под самым кольцом, она не отводит глаз от мяча. Тереза передает его мне. Я на экране раскрываю ладони:

когда мяч касается моей руки, я чувствую его и сейчас – я, сидящая на краешке кровати. Много месяцев спустя я все еще ощущаю поверхность мяча: жесткая, бугристая, словно кожура маклюры. Удар такой сильный, что у меня горит кожа.

Группа поддержки трясет помпонами, болельщики стучат ногами. Спортзал взрывается безумием, словно концертная площадка за минуту до того, как на сцену выйдет легендарная группа.

– …пасс для Кейс… – кричит Фред, чуть не срываясь от волнения на визг.

«Нитро! Нитро! Нитро!» — скандирует толпа.

Однако я совершенно не ощущаю себя взрывчатым веществом. Челси на экране перемалывают металлические зубья блендера. Ее бедра хрустят и скручиваются. Да и Бет Харди – совсем не беспомощный щенок; она, скорее, бешеная собака, готовая броситься в атаку. Она защищается так безжалостно, что я как наяву вижу когти и окровавленные собачьи клыки.

Толпа вопит, скандирует, топочет, а я поворачиваю свое ломающееся, горящее от боли тело и бросаюсь в прыжок. Но сама понимаю, еще не отпустив мяча, что попытка не удалась. Я прыгнула слишком высоко и развернулась совершенно не так, как надо.

– Кейс кидает, и… – радостно начинает Ричардс. Я в который раз размышляю, как ему вообще пришло в голову, что своим неудачным броском я могла отправить мяч даже не в корзину, а хотя бы рядом с ней. Как он рассчитывал закончить фразу словом «забивает»?

На трибунах Такер беззвучно говорит «ой» и выдвигает локоть, чтобы пихнуть близнеца. Леви пытается увильнуть от удара. Он отклоняется. Рука Такера натыкается на пластиковый стаканчик и выбивает его из пальцев Леви. Стакан летит к площадке и приземляется у самой лицевой линии. Он переворачивается, и газировка разливается под кольцом. Коричневая пузырчатая тень ползет по блестящему полу спортзала.