Николай Липницкий - Два одиночества

— Стой! — Заорал тогда на водителя Макс. — Сдавай назад!

— Туда нельзя! — В страхе замотал головой молодой солдатик-водитель.

— Пошёл вон! — Максим одним толчком выкинул совсем не сопротивлявшегося солдата, сам сел за руль, переключил скорость и сдал назад, в самое пекло.

— Держи трос! — Крикнул он спрятавшемуся за колесо водителю. — Давай быстрее, пока нас с вами тут на веки вечные не оставили!

Старший машины, молодой лейтенант перехватил конец и кинул его на буксировочный крюк. Водитель прыгнул за руль, и сцепка медленно, волоча пробитыми шинами по грунту, выползла из-под огня.

— Я за них не отвечаю. А сам никогда на дороге в беде не бросал. Фифа недоверчиво взглянула на Макса. Максим уверенно вёл машину, изредка бросая взгляд в зеркало заднего вида. Искоса он наблюдал за своей пассажиркой. Если в начале, прибитая свалившейся на неё неприятностью, она своей беззащитностью вызывала желание обнять и пригреть её на своей груди, то, по мере согревания, прежняя надменность опять ужесточала черты её лица. Каких-то десять минут, и в кресле пассажира опять сидела несгибаемая леди. Волна антипатии вновь поднялась в груди Макса. Однако закон дороги требовал помочь. «И сдалась она мне» — подумалось Максиму, — «лучше бы уродина какая подвернулась!»

— А вы что, совсем в машинах не разбираетесь? — насмешливо поинтересовалась фифа.

— С чего это вы взяли?

— А что же алкашу какому-то поручили посмотреть, а сами и близко не подошли?

— Да после этого, как вы говорите, алкаша, там делать нечего. Он автомеханик от бога. Через это и спился. Слишком много благодарных клиентов водкой расплачивались. Его и сейчас на любом СТО с руками и ногами возьмут. Только это ему не надо.

— Почему?

— Да он привык уже так жить. На дачах кантуется. Кому-нибудь машину сделает за выпивку и закуску — и жизнь прекрасна.

Она посмотрела на Макса. Короткие, с проседью волосы, уверенный взгляд, плотно сжатые губы. Руки уверенно лежали на руле. Человек, который всегда знает, чего хочет, и привык добиваться своей цели.

— А у вас здесь дача?

— Живу я здесь. А вы?

— У мамы моей здесь, как она выражается «фазенда».

— Так она у вас фазендейро?

— Да, что-то вроде того. Любительница в земле покопаться. В городе хорошая квартира, а она всё сюда рвётся.

— Бывает.

— Вас как зовут?

— Как пулемёт.

— Это как?

— Максим. А вас?

— Юлия.

— Красивое имя. Всё верно.

— Что верно?

— У красивой женщины должно быть красивое имя.

Она посмотрела искоса на Макса. Нет, он не смеялся и не пытался делать комплименты. Просто констатировал факт. Как точку поставил.

Город опять приветствовал пробками, однако до СТО добрались без приключений. Фифа была, по-видимому, здесь почётной гостьей. Об этом говорило то количество персонала, выскочившего, чтобы принять машину.

— Ну что, вот и приехали. Хорошего вам ремонта, а мы дальше. — Макс протянул руку для пожатия.

— Спасибо большое. Это вам. — В руке у Максима что-то захрустело.

— Что это? — Макс разжал ладонь и увидел в руке довольно крупную купюру. Полдня нужно работать, чтобы заработать столько. В голову ударила волна эмоций. — А ну-ка забери свои «бабки»!

— Да ты что, дурачок? Нервы беречь надо. Успокойся. — Вполне естественно удивилась фифа. — Каждый труд должен вознаграждаться. Ты меня не бросил, и я тебя благодарю.

— Да что это вы всё на деньги меряете! Неужели для вас больше и ценностей нет! — Макс швырнул купюру на асфальт. Круто повернулся и пошёл к машине. Сзади раздавались какие-то возгласы: то ли удивлённые, то ли возмущённые, однако это его уже не волновало. Рычаг на первую скорость — и вперёд. Дальше от этих продажных тварей.

Он приходил к Максу уже, наверное, неделю. Придёт, возьмёт из угла стул, сядет рядом с кроватью и просто смотрит. А смотрит так, что печёнки застывают. Макс просыпается и сразу бросает взгляд в угол. Стул стоит на своём месте. Опять сон. Что же разбередило его, если последнюю неделю в покое никак оставить не может? Макс поднялся с постели, подошёл к умывальнику и постарался смыть с тела липкий пот. Одной сигареты слишком мало. Тут в пору сто грамм на грудь. Максим всё помнит. Такое не забывается. На этой высотке он со своей ротой меньше месяца назад обеспечивал продвижение колонны. Позиции — загляденье. И вот сейчас там духи. Две атаки — псу под хвост. Не подступишься. Людей жалко. Да и облачность — на вертушки никакой надежды. Сидят, сволочи, никаким дустом не выкуришь. И тут Косицын. Тогда ещё живой.