Мария Воронова - Врачебная ошибка

Поскольку в запасе у нас было две недели, мы решили, что все успеем, и откладывали шитье до последнего. Моя мама распустила швы на шубе и отпорола подкладку, осталось только вырезать кусочки по лекалам, которые раздала Ольга Павловна, и сшить. И мы бы смогли это сделать, если бы слушали на уроке, а не резались в морской бой.

Сначала откладывали, потом забыли и спохватились в самый последний день. Мишкина мама была на сутках, и мы остались с проблемой один на один. Единственное, что нам удалось, – это вдеть нитку в иголку. Тут мы не оплошали, а через несколько секунд эта самая нитка предательски завязалась на несколько узелков, которые становились тем туже, чем больше мы старались их распутать. С кройкой тоже вышло не ахти. Как только мы начинали вырезать деталь, она тут же сваливалась с меха. Тогда Мишка предложил обрисовать контур. «Как в кино вокруг трупа», – сказал он зловещим голосом. Только ничего у нас не вышло, потому что ручка не хотела рисовать по изнанке шубы. Мы сообразили, что трупы обрисовывают вроде бы мелом, и я вспомнил, как сто лет назад прабабушка шила мне штаны из старых папиных брюк и тоже отмечала все маленьким шариком мела. Поискали. У тети Розы ничего похожего в хозяйстве не нашлось.

Мы подумали, не рвануть ли к прабабушке, как к единственному известному нам специалисту, но она жила далеко, одних нас не отпустили бы, а от такой ответственной задачи она могла сильно разволноваться и заболеть.

Ситуация казалась безвыходной, и мы вышли на балкон. Просто мой папа всегда выходит на балкон в критические минуты и через некоторое время возвращается если не спокойным, то с каким-нибудь конкретным предложением. Мы подумали, что нас тоже озарит, но нет. Мы стояли, смотрели на вечерний город и ругали Ольгу Павловну, как только могли. Досталось от нас и меху, и выкройкам, и шариковым ручкам, и обезьянам, и много чему еще.

– Да просто руки у вас растут не из того места, – вдруг услышали мы с соседнего балкона.

Когда я вижу Наташку, мне всегда становится жутковато и я стараюсь поскорее уйти. Правда, она редко выходит из дому. Наташа не может ходить сама и ездит в коляске. Лифт в Мишкином доме такой маленький, что коляска туда не влезает, и пандусов нет, поэтому папа выносит Наташу на руках, а тетя Роза спускает коляску. В общем, «целая войсковая операция». Поэтому Наташка учится дома, Ольга Павловна сама приходит к ней. В эти дни мы с Мишкой сидим у него тихо, как мышки, чтобы не попасться на глаза учительнице. Просто на всякий случай.

Наташа живет вдвоем с папой, мама у нее погибла в той же аварии, из-за которой она не может ходить. Папа у Наташи «хирург от бога», так все говорят, и раньше целыми сутками пропадал на работе, а теперь не может, потому что ухаживает за дочерью. Он все время хмурый и, когда мы с ним здороваемся, быстро отвечает и отводит взгляд. Наверное, ему неприятно, что мы здоровые, а Наташка – нет. Нам самим кажется, будто мы у нее что-то украли, поэтому мы не хотим с ней играть.

Иногда Наташиного папу вызывают в больницу. Когда такое плохое дело, что справится может только он. Тогда тетя Роза будит Мишку, целует и уходит ночевать к Наташе. Мишка понимает, что дело серьезное, речь идет о спасении жизни, а он – настоящий мужчина, но все-таки немножко боится, что мама когда-нибудь уйдет к Наташе и не вернется. Наташа – отличница, хорошая девочка и нуждается в заботе, а он кто? Троечник, хулиган, и, как говорят мои родители, гопник, так что не пропадет. На наш взгляд, выбор очевиден, но тетя Роза пока не уходит.

Один раз мы все-таки пошли в гости к Наташке, но ничего хорошего из этого не вышло. Мы с Мишкой сидели как две статуи, боялись шевельнуться. Нам казалось, что нельзя хвастаться перед ней, что мы можем ходить и все такое. Она пыталась поговорить с нами о книжках, но мы не увлекались чтением, да и вообще, она девчонка, мы парни – о чем разговаривать?

В общем, целый час просидели и еле дождались тетю Розу, чтобы уйти. Больше Наташка нас не приглашала, и Мишкина мама не говорила, что мы должны быть добрыми и проявлять участие. Наверное, мы Наташке не понравились.

Но в тот вечер она сидела на балконе и слушала наши отчаянные вопли. Когда она сказала про руки, мы развернулись и только в самый последний момент вспомнили, что слабых обижать нельзя.

– А… – начал Мишка по инерции и захлопнул рот.

Наташка улыбнулась и помахала нам.

– Не кручинься, старче, – сказала она сурово.

В общем, кончились переговоры тем, что мы бросили ей на балкон шубу и выкройку.