Бриджит Кеммерер - Тебе, с любовью…

В реальности же парень оказывается Декланом Мерфи, который практически рычит. Его рубашка и пиджак тоже залиты кофе, и он оттягивает ткань, чтобы она не касалась груди. Если в романтической комедии главный герой был бы звездой-спортсменом, то Деклан – выпускник-аутсайдер. Обладатель судимости и пожизненного места за партой во время послеурочных наказаний. Здоровый и злобный, он, может, и привлекает кого-то из девчонок своими рыжевато-каштановыми волосами и жесткой линией подбородка, но распугивает всех мрачным взглядом. Одну бровь рассекает шрам – скорее всего, не единственный на его теле. Большинство ребят боятся его, и у них есть на то причины.

Роуэн пытается одновременно и поднять меня, и оттащить от него подальше.

Деклан окидывает меня угрюмым взглядом.

– Ты чего? – хрипло спрашивает он.

Я вырываюсь из рук Роуэн. Рубашка прилипла к груди, и, я уверена, сквозь светло-зеленую ткань прекрасно виден пурпурный лифчик. Просто класс! Сначала получила ожог от горячего кофе, а теперь буду мокрая мерзнуть. Это унизительно и ужасно, и я не понимаю, плакать мне хочется или орать на него.

В горле комок, но я делаю глубокий вдох. Я не боюсь Деклана.

– Ты сам врезался в меня.

В его глазах вспыхивает злость.

– Это не я несся по школе.

Он резко подается вперед, и я инстинктивно отшатываюсь. Ладно, может, я его и боюсь. Не знаю, чего я так испугалась. Просто он такой напряженный.

Деклан, нахмурившись, замирает. Затем подхватывает с пола упавший рюкзак. Да уж. Со мной явно что-то не так. Мне так хочется на него наорать, хотя умом я понимаю, что виновата в случившемся сама. Я стискиваю зубы.

Успокойся, Джульетта.

Воспоминание о маме настигает меня так внезапно и с такой силой, что удивительно, как я тут же не разражаюсь слезами. Меня ничто не сдерживает, одно неверное слово, и я раскисну.

Деклан выпрямляется. Он все еще хмурится и наверняка собирается сказать какую-нибудь гадость. После осуждающих слов письма достаточно любой мелочи, чтобы я разревелась. Наши взгляды встречаются, и он видит в моих глазах что-то такое, отчего его лицо меняется, злость уходит.

– Деклан Мерфи, – раздается голос с металлическими нотками. – Как всегда, опаздываете.

Рядом с Роуэн стоит учитель биологии мистер Белликаро. Щеки Роуэн горят – она не на шутку разволновалась. Наверное, испугалась и сбегала за учителем. Очень на нее похоже. Даже не знаю, что я при этом чувствую: облегчение или раздражение. За спиной учителя распахивается дверь в класс, и в коридор выглядывают дети.

Деклан смахивает с пиджака капли кофе.

– Я не опаздывал. Это она задержала меня.

Мистер Белликаро поджимает губы. Низкорослый, с выпирающим пузом, обтянутым розовым шерстяным жилетом, симпатии он не вызывает.

– Из столовой нельзя выносить еду.

– Кофе не еда, – возражает Деклан.

– Мистер Мерфи… Уверен, что вы не забыли дорогу в кабинет директора.

– Не успел. Хотите, карту нарисую? – Деклан наклоняется к нему и, прожигая его взглядом, жестко говорит: – Я не виноват.

Роуэн дергается назад, заламывая руки. Неудивительно, что она так испугалась. У меня самой мелькнула мысль, что Деклан ударит учителя.

Мистер Белликаро выпрямляется.

– Мне позвать охрану?

– Нет, – поднимает руки Деклан. В голосе звучит ожесточение, в потемневших глазах пылает ярость. – Нет. Я ухожу.

И он действительно уходит, чертыхаясь себе под нос. Сминает рукой бумажный стаканчик и кидает в урну.

Меня переполняет столько эмоций, что я не могу уцепиться за какую-то одну. Стыд, потому что в случившемся действительно виновата я, но я промолчала, взвалив свою вину на него. Возмущение на то, каким тоном он со мной говорил. Страх из-за того, как он себя вел. Заинтересованность, потому что стоило нашим глазам встретиться, и злость сошла с его лица.

Мне бы хотелось запечатлеть то мгновение на снимке. Или снять прямо сейчас, как он уходит прочь по темному коридору. Его волосы вспыхивают золотом каждый раз, как он проходит мимо окна, но широкие плечи окутаны тенью. Со дня смерти мамы у меня еще ни разу не возникало желания взяться за фотоаппарат, но сейчас я жалею, что его нет в моих руках. Даже пальцы зудят.

– А это для вас, мисс Янг.

Я поворачиваюсь. Мистер Белликаро протягивает мне листок. Наказание. Я должна остаться после уроков. Опять.

ТЫ ПРАВ. Я не должна была писать тебе таких слов. Прости.

Но ты не должен был читать мое письмо. Я все еще ненавижу тебя за это. Я с четверть часа тупо таращилась на чистый лист бумаги, пытаясь настроиться на те эмоции, которые ощущала, когда писала маме. Когда знала, что мои мысли надолго останутся на бумаге, а не исчезнут, стоит им слететь с губ, как это бывает при разговоре.