Диего Дон Валенсия - Солнечная пыль

Когда вышел с парой бутылок розового Nuviana Cava, то услышал голоса и замер возле приоткрытой двери в гостиную. У витрины со статуэтками танцовщиц стояла Мария. Она держала в руках фигурку исполнительницы фламенко. Рядом я увидел жену. Лара только что приехала. Растрепанные волосы, короткие белые шорты, безразмерная майка, сползшая с ее плеча, перекинутый через плечо цветной рюкзачок, худощавая фигура подростка, чрезмерно загорелое лицо – она выглядела юной и непрезентабельной и совсем не походила на хозяйку дома. Особенно на фоне статной, с аппетитными формами фигуры Марии, ее ухоженного лица, красиво уложенной прически и продуманного наряда – платье было хоть и коротким, но элегантным в своей дорогой простоте.

– Ты чего это тут распоряжаешься? – звенящим от волнения голоском спросила Лара. – Ты вообще кто такая?!

Мария усмехнулась, окинула ее взглядом с головы до ног, невозмутимо поставила статуэтку обратно на полочку и высокомерно проговорила:

– Меня зовут Мария. И я была девушкой Диего больше года, его большой любовью. Так что имею все права здесь находиться.

Я увидел, что Лара поняла все до единого слова и тут же взбеленилась. И испугался последствий. Я уже успел убедиться в ее взрывном темпераменте, она могла бы и убить за такие заявления.

– Большой… любовью?! – уточнила она, видимо, от волнения переходя на русский. – Это ты-то? Корова! Жир так и свисает с боков! Эту вашу калорийную орчату поди бочками сжираешь, да еще и сахарными фартонс закусываешь! Лет-то тебе сколько? Ты ж старуха для него!

Видя, как побледнело лицо Лары, я быстро вошел в гостиную. Мария беспомощно на меня посмотрела и сказала, что ничего не понимает, но расслышала в речи моей жены слова «орчата» и «фартонс» и, видимо, ей предлагают это угощение. Я только кивнул, поставил бутылки на столик и обнял Лару. Она подрагивала, я прижал ее к себе. Мария смотрела на нас с нескрываемой злобой. Я порадовался, что она не понимает русский, иначе меня ждала бы кровавая бойня.

– Милая, – обратился я к Ларе, – принеси бокалы, а я пока вино открою.

– Пить с этой?! – грозно спросила она, переходя на испанский. – Да ты с ума сошел! Я не собираюсь общаться с твоими бывшими. И вообще я в шоке, что вот так запросто они являются к тебе домой. Ты на что рассчитывала?! – ядовито спросила Лара, пристально глядя в глаза нежданной гостье, и вдруг добавила грязное ругательство: – ¡Puta!

Я опешил. Назвать пусть и неприятную тебе гостью «шлюхой» было против всяких правил. А ведь Лара должны понимать, как ведет себя хозяйка дома.

Мария растерялась от явной агрессии, но лишь на миг. Она вскинула подбородок, ее глаза начали метать молнии, по-другому я выразиться не могу. И я испугался, что услышу в ответ поток ругательств в адрес моей жены. Но Мария сдержалась.

– Невоспитанная нахалка, – констатировала она. – И на какой помойке ты ее нашел?!

– Пошла вон, тварь! – заорала Лара на испанском.

Я крепко уцепился за нее, но она рвалась из моих рук.

– Уходи, очень тебя прошу! – сказал я разозленной до предела Марии.

– Да! И больше тут не появляйся! Иначе все узнаешь! Волосенки-то выдеру, – быстро проговорила Лара на русском, но добавила ругательство на испанском: —…Maldita puta.

– Сама такая, – сухо бросила Мария и быстро покинула гостиную.

Я усадил трясущуюся жену на диван, открыл вино, протянул ей полный бокал. Она выпила залпом и тут же закашлялась от ударивших в нос пузырьков. И разрыдалась, упав лицом в подушку. Я дал ей время выплеснуть эмоции, по опыту знал, что сейчас лучше ничего не говорить. Лара плакала самозабвенно, минут через десять начала успокаиваться. И я снова налил нам вина. Сев рядом, попытался обнять, но Лара меня оттолкнула с видом обиженного ребенка.

– Ты ведешь себя глупо, – ласково произнес я. – Но мне приятна такая ревность, это признак любви, – слукавил я, будучи уверенным, что это признак заниженной самооценки и преувеличенного чувства собственности.

– Да! Я тебя ревную! – не стала отрицать Лара.

– Но где ты понабралась таких выражений? – со смехом спросил я. – Ты хоть понимаешь, что наговорила Марите?

– Специально не учила, – более спокойным тоном ответила она. – Но на улице и не такое услышишь, поневоле запомнишь. Подумаешь! Ну обозвала ее тупой шлюхой, так она такая и есть!

– Прошу тебя, не употребляй больше подобные выражения, – сказал я. – Мне это неприятно.

– Понимаю, – сухо проговорила Лара. – Наношу урон твоему престижу. Хорошо, постараюсь соответствовать статусу порядочной респектабельной жены. Все? Воспитательный момент закончен? – спросила она.