Айя Субботина - Осень и Ветер

— Ева Дмитриевна, нужна ваша подпись.

Отрываю взгляд от ноутбука и смотрю на проскользнувшую в мое уединение Карину: мою помощницу во всех финансовых делах в «Меланхолии». Подзываю ее, беру приличную стопку бумаг, переложенных стикерами кислотного цвета. Бегло скольжу взглядом по строчкам, проверяю названия и цифры. В этом нет необходимости — Карина еще ни разу за три года не допустила серьезных промашек, а по мелочам я даже не трудилась запоминать. С кем не бывает, главное, что девочка сама нашла ошибки и сама же пришла с повинной. Честность — то качество, за которое я готова простить людям многое, в том числе и недостаток опыта.

— Что с Чебоксаровым? — спрашиваю, ставя в отмеченных местах свою аккуратную подпись. — Упрямится?

— Да, Ева Дмитриевна. Устала с ним воевать.

— Значит, звони Островерхой. А Чебоксарову, когда одумается и начнет обрывать телефон, передай, что с ослами я не работаю.

Карина даже не пытается скрыть довольную улыбку, и я охотно улыбаюсь ей в ответ. Этот несерьезный поставщик «любил» наши мозги два месяца к ряду, то задерживая поставки, то вдруг неоправданно высоко заламывая цену. Пришло время напомнить, что в столице огромное множество «чепэшников», которые с радостью согласятся поставлять свежую клубнику большими партиями.

Я как раз подписываю последний договор, когда дверь за спиной Карины открывается и в кабинет врывается настоящий ураган, чуть не сшибая меня с ног крепким ароматом «Шанель № 5». Морщу нос, помахиваю перед собой ладонью, давая понять, что снова перебор. Почему нельзя пользоваться духами как все нормальные люди: два пшика за ушами и один над собой? Почему нужно обливаться так, словно перед смертью?

— Что ты делаешь здесь вечером, когда на улице такая теплая осень? — взрывается позитивом моя младшая сестра, Вероника, преклоняется ко мне через стол и громко чмокает воздух за ушами.

Еще одна дурацкая привычка, привезенная из-за границы. Сколько раз просила не лезть ко мне с этой киношной показухой, а все бестолку. Не уверена, что Ника меня вообще слушала. Не уверена, что она вообще умеет слушать, если речь не касается лично ее персоны.

— Работаю, — отвечаю я, протягиваю Карине договора, и та быстро оставляет нас с сестрой одних. Знает, что Ника не так часто навещает меня на рабочем месте, и обычно ее визиты странным образом связаны с внезапными приступами любви.

— Так и в мумию можно превратиться, — сетует Ника, небрежно сбрасывает пальто прямо на диван.

Сама падает рядом, поправляет волосы и как бы между прочим чуть отводит в сторону руку, на которой красуется новое кольцо. И невооруженным взглядом видно, что это бриллиант и не сказать, чтобы маленький. Вспоминаю, что она говорила о своем парне — в отличие от нее, я всегда внимательно слушаю людей, даже ели они несут полную неинтересную мне ахинею. Так вот, недели две назад Ника рыдала у меня на плече, потому что застукала своего Мужчину (она даже по имени его редко называла, в основном просто эМЧе) с какой-то девицей в дорогом ресторане. Тогда я посоветовала не пороть горячку и подождать пару дней: возможно, это был прост деловой ужин, о котором он сам расскажет. Потом Ника, как водится, снова пропала, и до сегодняшнего дня я думать забыла о ее трагедии местного разлива.

— Буря миновала и у вас снова полный штиль? — спрашиваю, кивая на кольцо.

— Можно сказать и так.

Хищная улыбка Ники намекает на подвох. Но я лишаю ее удовольствия насладиться моим любопытством. Строго говоря, у меня своих забот полон рот, и точно нет времени на угадайку. Поняв это, Ника разочарованно вздыхает.

— Я устроила сцену, сказала, что видела его с какой-то кикиморой. Оказалось, этот членоголовый снова сошелся со своей бывшей и просто не знал, как сказать об этом мне и…

Мой телефон на столе громко вибрирует. Вероника недовольно хмурится, но я всегда отвечаю на звонки. Это, в конце концов, банальное уважение и деловая этика. Но на этот раз сразу две вещи вводят меня в ступор. Во-первых, звонят на новый номер. Неделюназад купила новую сим-карту — зачем, почему — это вообще отдельная бестолковая история — и точно не успела дать номер ни единой живой душе. Во-вторых, номер незнакомый.

— Я слушаю, — говорю, отвечая, стандартную официальную фразу.

— Алла Ивановна? — Голос мужской: низкий, этакий полубархатный баритон. — Это из больницы. Вы просили перезвонить, когда будут новости…