Джон Ширли: Отважная новая любовь

— Не слишком умно.

— Ага, это точно. И тут он стал вести себя так, словно хочет меня пристрелить, и я захлопнул дверь перед его носом. В нашем доме большая тяжелая металлическая дверь, её ещё труднее было втащить, чем матрас. Он начал звать своих дружков. Я же смылся через окно, по крышам к мосту…

Она кивнула.

— Тебе стоило найти вещи, которые они бы взяли.

— Да у нас нет ничего стоящего. Я собирался пойти работать уборщиком на случай, если ко мне решит наведаться Бюро по делам неплатежеспособных, но это дело не одного месяца и… — голос Джорджио заглушили крики из холла. Он приложил палец к губам. Она кивнула, когда он на четвереньках прополз до двери и приложил к ней ухо.

— Мне плевать с кем связаны ваши тупые задницы! — кричал кто-то в холле. Было очень похоже на Банкира.

— У нас тут своя организация, и я назначен коллектором, а это значит, что вы платите за вход, столько, сколько я сказал и сдаёте оружие!

Джорджио подавил смех. Сработало.

Раздалось два выстрела. Кто-то закричал:

— Он попал в меня, Лимми, он попал…

Ещё один выстрел, и крик внезапно оборвался.

Характерный залп винтовки, затем ответный выстрел из ружья. Ещё один…

Затем крик:

— Я ухожу, чёрт тебя дери, не стреляй!

Джорджио сел и улыбнулся ей.

— Похоже, они повелись, прошли через другую дверь и наткнулись на Банкира. Судя по звукам, Лимми сейчас улепётывает куда подальше…

— Что ты будешь делать?

— Ну…

Он достал свой инстаселл. Джорджио купил одноразовый телефон из торгового автомата неделю назад во время одной из своих редких вылазок из Руфтауна.

— Всего минута или около того осталась на нём.

Он позвонил своему дяде Тонио в страхе, что тот не ответит… или возьмёт трубку один из головорезов Лимми. А это значило бы, что они убили его дядю и забрали его телефон. Но уставший Тонио ответил:

— Это ты, мой мальчик?

— Да, эм… ты в порядке, Тонио?

— Я занял немного денег у сестры. И выплатил им сотню.

— Хорошо, звучит неплохо. Возможно они оставят тебя в покое на время, если будут думать, что ты сможешь им выплачивать деньги. Но, эм… я кажется их взбесил… думаю, мне нельзя возвращаться.

— Ты прав, мой мальчик. Я ценю твою заботу обо мне, но…

— Послушай, я хочу пойти в одно из новых убежищ, вниз на землю, и буду там, пока не получу работу. Когда всё устаканится, я приду за тобой, и мы построим деревянный домик…

— Парень? Не делай этого. Я хочу умереть здесь наверху, когда настанет моё время.

Теперь казалось, что его отношения с дядей совсем охладели. Он много пил в последнее время, и они много ругались по этому поводу.

— Ладно, забудь. Я позвоню, спрошу как ты поживаешь. Я просто…

«Время на вашем телефонном устройстве истекло…» — перебил механический голос. Затем что-то щелкнуло, зажужжало и наконец повисла тишина.

Джорджио швырнул использованный телефон в сторону и прислонился к стене.

— По крайней мере, с ним всё в порядке.

Он украдкой взглянул на девушку и увидел, что она отложила пистолет. Она всё ещё сидела, скрестив ноги, но теперь держалась руками за лодыжки и пустыми глазами смотрела в пол. Он заметил, что она сняла обувь. Наверное, стеснялась, что кроссовки разные, предположил он. У неё были маленькие стопы, ногти на пальцах были покрашены серебряным лаком.

— Мои полчаса уже истекли? — спросил он.

— Нет. В любом случае…

Она смотрела на свои покрашенные лаком ногти.

— Я… ты можешь оставаться то тех пор, пока не убедишься, что они не вернуться. Ведь если ты попытаешься вернуться по мосту… или пройти мимо Банкира… То есть, ты, конечно же, не можешь тут быть долго, но… пока что останься.

— Да. Спасибо. Что ж… ты знаешь моё имя…

— Ну… хорошо. Меня зовут Фелиция. Хочешь растворимого сока? Правда не знаю с каким он вкусом, наверное, какой-нибудь химический фруктовый пунш, но… в общем он в кулере.

Они пили сок, сидя напротив друг друга, и говорили, в то время как свет за окном тускнел, и комната медленно погружалась в темноту. Сумерки сгущались вокруг них, и это странным образом их успокаивало. Они говорили о том, откуда они родом и как оказались в Руфтауне. Казалось, они делили на двоих не только сок, но и гостеприимную тьму.

Он упомянул, что как-то был на крыше на концерте Рейдеров-Убийц, современной группы, которая соединяла в своей музыке два стиля: джаг и рэп, и выяснилось, что она тоже там была. Они оба были фанатами Рейдеров, особенно им был по душе Джером-Икс. Эта общность словно зажгла искорку между ними, и Джорджио стало казаться, что он знал её уже целую вечность. Она рассказала ему смешную историю о своём брате, который разыграл копа, и который сейчас служил в Орбитальной Армии, она надеялась, что он был всё ещё жив. Она действительно здорово рассказывала истории, и он поражался её чувству юмора, ведь она жила совсем одна в этом месте, одна в Руфтауне. Она была не из тех, кто себя вечно жалел, и ему это нравилось.