Лорен Ловелл - Ярость

Иногда грань между правильным и неправильным становится настолько размытой, что всё кажется правильным. Ты идеальна для меня, Тор, но я чертовски неидеален для тебя.

Я всегда тебя буду любить,

Твой Джуд

Тихие слёзы катятся по моим щекам. Он делает это, потому что не может простить меня? Действительно ли он верит, что моя любовь к нему возникла из-за необходимости? Он действительно хочет, чтобы я жила дальше? Чтобы забыла о нём? Я знаю, то о чём он говорит очень жестоко. Да, я должна жить дальше. Джуд будет в тюрьме, пока его не казнят; моя тоска по нему только причиняет страдания, но даже в этом случае, его слова больно ранят.

Я слышу, как кто-то прочищает горло, и поднимаю взгляд, замечая Лиззи, стоящую в дверях, её руки сложены на бёдрах.

— Правильно, как всегда. Прошли уже недели, Виктория. Я больше не позволю тебе жить этим, — я смотрю на её угрюмый взгляд, но не отвечаю. Сестра вздыхает и делает шаг в мою сторону, пока не оказывается прямо передо мной. — Ты пугаешь меня, Ри, — шепчет она. — Я понимаю… Я даже не представляю, через что ты прошла, но ты должна продолжать жить дальше.

Она права. Я должна, даже Джуд говорит мне об этом, но как? Если бы я только знала, то жила бы дальше.

— Послушай, я говорила с начальством больницы о том, чтобы ты продолжила свою работу, после… — она не говорит слова « малыш» . Сестра вообще избегает этой темы. Никто не хочет говорить о ребёнке насильника. — Они согласились тебя вернуть, учитывая обстоятельства. Разве это не здорово? — Лиззи говорит это слишком радостно.

— Ага, круто, — мой голос холодный, без эмоций. Разве не этого я хочу? Вернуться к работе, на которую я потратила семь лет обучения? Спасать жизни? Я больше не знаю, чего хочу. Мои взгляды изменились. Я больше не ценю жизнь так, как раньше. Я встречалась со смертью, и это делает меня обязанной, как врача.

— И… — сестра беспокойно сдвигается и садится рядом со мной, заправляя волосы за ухо, а её глаза встречаются с моими. Она берёт меня за руку и тяжело сглатывает. — Я, правда, думаю, что было бы действительно лучше, если бы ты… — она глубоко вздыхает. — Если бы ты отдала ребенка на усыновление, — я отпускаю её руку и вскакиваю так быстро, что начинает вращаться комната. — Я просто… это не очень хорошо, Виктория. Этот ребёнок будет постоянным напоминанием, тянущим тебя назад в прошлое к нему. Ты можешь жить своей жизнью: быть врачом, выйти замуж, родить других детей.

Эта малышка — всё, что у меня осталось, и Лиззи заявляет, что хочет, чтобы я отдала её, ребёнка Джуда, ребёнка, за которого он заставил меня дать показания против него.

— Ни за что, — шиплю я, боль в голосе мешает сказать это правильно.

— Рия, пожалуйста… — я выхожу из комнаты, перебивая сестру. Мне слишком обидно. Вот так поступает моя так называемая семья, мой единственный живой родственник. Лиззи действительно не любит меня. Она любит меня, пока я её здравомыслящая и успешная сестра, и поступаю правильно. Но тут внезапно появляется другая версия с осужденным преступником… и ей не нравится такая версия её сестрички. Я бегу вверх по лестнице в свою комнату.

Я закрываю дверь спальни и сползаю вниз на пол. Трясущимися руками я достаю телефон из кармана и достаю письмо Джуда с номером Марни внизу.

Я набираю номер в телефоне дрожащими пальцами и подношу трубку к уху. Я слушаю гудки, молясь Богу, чтобы тот взял чёртову трубку.

— Да? — его хриплый голос разрывает тишину.

— Марни, — задыхаюсь я.

— Ну, приветик, дорогая, — я почти слышу, как он улыбается. — Я тут терялся в догадках, когда же ты собираешься позвонить мне. Что тебя расстроило?

Я улыбаюсь сквозь слезы. Я так по нему соскучилась.

— Привет, — всхлипываю я. — Мне нужно… Я не могу… — ещё больше слёз катятся по моим щекам.

Я слышу щелчок от зажигалки по ту сторону телефонной трубки.

— Ты хочешь, чтобы я забрал тебя оттуда?

— Пожалуйста, — я глубоко вздыхаю не в силах больше оставаться здесь.

— Хорошо, — выдыхает Марни, скорее всего от сделанной затяжки. — Я приду за тобой. Возьми с собой одежду, и тебе лучше оставить записку или сказать кому-то, что ты уезжаешь по собственному желанию, потому что я не собираюсь сесть за решетку. Откуда ты хочешь, чтобы я тебя забрал?

— Дом моей сестры, — я быстро диктую адрес.

— Дай мне четыре часа. И убедись в том, что сказала о своём отъезде.

— Хорошо, — я сбрасываю вызов и вздыхаю.

Марни хоть и не Джуд, но странным образом я чувствую, что его немного есть в Марни. Он смотрел, как тот растёт. Он практически как отец для Джуда. Если я не могу быть с Джудом, тогда я хочу быть с Марни. Он заставляет меня чувствовать себя в безопасности, почти так же безопасно, как с Джудом. И в этот момент Марни – единственный человек, который знает, как сильно я люблю Джуда. Он знает, что у нас всё по-настоящему, а не только заблуждение какой-то бедной изнасилованной и оскорблённой девушки, сошедшей с ума.