Татьяна Абалова - Станцуй со мной танго [СИ]

— Ты зачем вышла из такси? Простынешь, — как-то отстраненно, будто находился еще не здесь, произнес мужчина, но встретив тревожный взгляд беременной, поспешил успокоить: — Все хорошо, милая. У нас все хорошо. Идем.

Пара устроилась на заднем сиденье, и машина, оставив после себя удушливый запах отработанного топлива, скрылась за поворотом.

В ночной тишине мысли обрушились лавиной. Скворцов вытащил из кармана сигареты, но, смяв пачку, зло отбросил ее в сторону. Зажигалка Zippo полетела следом.

В голове крутился и не давал покоя один и тот же вопрос: «Кто же ты такая, Глафира Глазунова?».

Только когда чужие руки обхватили его замерзшие ладони, Леонид поднял голову.

Перед ним на коленях стояла Глаша.

— Почему вы здесь? — выдохнула она облачко белого пара.

— Кто ты такая?

В ее глазах скользнуло непонимание.

— Я Глафира…

— Кто ты такая, Глафира?

Он выглядел измученным.

— Пойдемте со мной, вы замерзли, — она встала и потянула за руку.

— Нет, — Леонид покачал головой, отбирая пальцы. — Там слишком много мужчин.

Глафира в удивлении вскинула брови.

— В моей квартире?.. Или в моей жизни?

— И там, и там…

Она дернулась, как от пощечины, но во взгляде Скворцова было столько боли, что Глаша ответила совсем не так, как хотела. Она заплакала. И голосом, который ненавидела, потому что из-за комка в горле он становился глухим, произнесла:

— В моей жизни было всего двое мужчин. Первый — это бывший муж, который только что приходил, чтобы сообщить, что он женится. Вы должны были видеть их… — Глафира торопливо смахнула ползущую по щеке слезу. — Скоро у них родится ребенок. Ребенок, которого хотела я…

Она устало опустилась на скамейку рядом со Скворцовым. Сжала пальцами ворот голубой куртки, защищаясь от стылого воздуха.

— Второй… Со вторым все слишком запутанно… Я влюбилась, а он не дал мне ни единого шанса. Не замечал, даже если я стояла совсем рядом. Поэтому однажды я решилась на обман, и словно воровка откусила от яблока, предназначавшегося другой…

Скворцов повернул голову, но Глаша отвела взгляд.

— У того, второго, есть жена. Красавица.

Леонид сжал челюсти.

— И мне не понятно, почему этот второй сейчас сидит рядом. Кто я для него? Та, которую можно целовать, когда вздумается, а потом забыть, как просто подвернувшуюся под руку женщину? Или та, которую можно окатить волной холода и тут же поманить, соревнуясь за право обладания со своим другом? А может быть моему второму мужчине интересно смотреть, как меня корежит?

Немного помолчала, сглатывая горький ком.

— Так кто же я такая, Глафира Глазунова?

Она с вызовом посмотрела на Скворцова.

— У меня больше нет жены. И нет друга, — его взгляд не дрогнул. — У меня есть только одна женщина, которую я совсем не знаю. Но очень хочу узнать.

— И что для этого надо?

— Время.

— И все?

— И все.

— Сколько?

Скворцов неопределенно пожал плечами, боясь выдать, что ему потребуется вся жизнь.

— Даю две недели, — Глаша поднялась. — Информацию обо мне можете получить у моего отца — офицера МВД, у одноклассника Сафронова — он работает в нашей лаборатории, у бывшего мужа и еще пары незаинтересованных в облагораживании моего образа людей. Контакты я пришлю в офис.

— Как-нибудь обойдусь сам, — улыбнулся Скворцов.

— Нет уж. Вашим источникам я не верю. И не хочу рисковать. Видеть растоптанные в гневе цветы больно.

— Я их просто обронил.

— И купите гантели.

— Зачем?

— Руки тренируйте, чтобы цветы не терять.

Скворцов всю дорогу назад смеялся.

Рано утром Скворцова разбудил телефон: пришло сообщение, что на почту поступило письмо от «химички».

Сон сняло как рукой.

Распечатанный файл, нехитро названный канцелярским языком «Обязательно к исполнению», содержал в себе лишь пять строк: фамилии, номера телефонов и примечания, дающие определение имярекам.

Первым, как и обещала Глафира, в списке значился Степан Глазунов. Леонид отметил, что с этим собеседником нужно быть настороже: отец Глаши вроде бы входил в состав «заговорщиков», организовавших похищение красного платья и загранпаспорта, но в то же время яростно играл за сборную «Глашкина компашка».

«Двойной агент» — оставил свою пометку Скворцов напротив фамилии будущего тестя.

Вторым шел Сафронов. Леонид вывел: «Синий халат», потому что это было единственное, в чем он не сомневался. Лаборанты и техники, в отличие от «высшего офицерского состава», носили только синие халаты. Белые могли себе позволить лишь Агута и Глафира.