Оксана Хващевская - Не любовь

— Ну? Что в деревне нового? Друзья твои приехали? — спросила его, натягивая на колени одеяло.

— Приехали.

— И чего?

— Ничего.

— Ты что такой? Бабушка, между прочим, беспокоилась. Здесь такое было, когда ты ушел…

— И что было? — без особого интереса спросил Степик.

— Кто-то ходил вокруг дома! И не смей говорить мне, что это фигня. Мне не почудилось. Бабушка тоже слышала. Можешь завтра у нее спросить! Ты там, на улице, никого не видел?

— Нет. Мы прошвырнулись с парнями туда-сюда, но в деревне как будто все вымерли. Ну, мы и заглянули к внучкам бабы Мани. Гарик у нас парень новый, он приехал с Лехой, познакомили. Они были рады нам.

— Ну, еще бы! — съязвила девушка.

— А вот иронии не надо. И зависти тоже. Они нормальные девчонки.

— Ладно, нормальные, так нормальные. Что дальше было?

Степик наконец разделся и нырнул под одеяло, стянув его с Миры.

— Степик! — запротестовала девушка и все же умудрилась отцапать кусочек. — Бабушка говорит, что нечистая сила бродит по деревне и что на хуторе огни видели…

— Там точно кто-то есть. Мы прогулялись немного в лес и действительно видели свет в окнах. И еще свежие следы на снегу. Тропинку так изрядно протоптали… Видно, ходили не раз. Но это вряд ли нечистая сила.

— А кто?

— Не важно.

— Слушай, Степик, ты думаешь, это те самые евреи?

— Не знаю, те самые они или какие-то другие, но их присутствие на хуторе одинаково нежелательно для деревенских!

— Ты веришь, что они были колдунами?

— Не говори глупостей!

— А что тогда?

— Не важно.

— Нет, важно! Ты знаешь про этот хутор что-то и не хочешь рассказать мне.

— Откуда? Так ты слышала, как кто-то шатался вокруг дома?

Девушка кивнула:

— Ты скрываешь от меня что-то. Давай, колись, братец!

— Ничего я от тебя не скрываю. Просто я тебе так скажу: у тех людей, которые жили на хуторе, нет повода хорошо относиться к деревенским. Помнишь, сколько лет их упорно сторонились здесь? А помнишь, как деда Язика нашли в канаве у Болотянки? И пусть он ко многим залезал в огород, чтобы поживиться, и не раз нарывался и получал заслуженно, но все же… Тогда ведь поговаривали, что не с сердцем у него стало плохо, а хуторские поймали его у себя на огороде и отбили почки! А помнишь, как у нашей бабули корову отравили? Между прочим, тогда ветеринар приезжал и экспертизу делали. Ей в самом деле подсыпали какой-то дряни. Все, что бы ни случалось в Старых Дорогах, происходило не без помощи хуторских. По крайней мере, в деревне так считали. И, поверь мне, не без основания.

— Нет, не может быть! — недоверчиво протянула Мира. — Что же они, бандитами были что ли? Почему так неприязненно относились к деревенским? Зачем все эти ужасы?

— Нет, бандитами они, может, и не были, но их родственников репрессировали! Вот они и мстили деревенским за прежние обиды!

— Да это бред! — не поверила девушка. — Не иначе, деревенские сами досаждали им, а они в отместку…

— Мира, ты что, веришь, что наша бабуля смогла бы кого-то обидеть? Наша или Лехина?

— Нет, не верю… — нехотя согласилась девушка.

— Когда старый еврей умер, в деревне вздохнули с облегчением. Его, между прочим, даже на кладбище деревенском не похоронили. Где-то в лесу, недалеко от хутора, есть две могилы — его и жены. Я тебе говорю, они нелюди! Так вот, он умер, но дом остался, и туда приезжают его родственники. А местные мальчишки однажды паренька оттуда выловили и сильно побили.

— Какие мальчишки? Когда? — испуганно спросила Мирослава.

— Давно. И мы с Лехой Поляковым были там. Он старше был, но нас-то — больше…

— Степик, но зачем?

— Да ты не думай, Мира, не за просто так! Знаешь, сколько он напакостил нам? Мы шалаш построим, утром приходим — он разобран. Сети поставим, проверяем — пусты. Так ладно бы пусты, так еще и порваны. Тарзанку повесим на дереве, он ее обрежет. И все шляется вокруг деревни, все что-то вынюхивает, выглядывает. Особенно по ночам любил погулять, шутник такой был, баб местных попугать любил… То в тыкву свечку вставит, то простыню нацепит, а однажды выволок из леса коровий череп с рогами, нацепил его на палку, колокольчики повесил и в дом постучался. Темно было, ночью уже, бабулька открыла дверь, а там такое вот… Помнится, «скорую» тогда вызывали. А потом по деревне байки гуляют о нечистой силе. Мы и то сначала решили, может, и вправду, а потом… Знаешь, сколько ночей мы пролежали в засаде? И все же выловили его и отделали хорошенько, по крайней мере, охота околачиваться по деревне у него отпала, да, видно, не совсем! — пробормотал последнюю фразу Рудинский.