Стефани Альба - Чудовище

— Прекрасный выбор, принцесса, — протяжно произносит король Мародеров, и от его глубокого грудного голоса по моей спине пробегают мурашки. Я поворачиваюсь, и его рот приоткрывается, когда он оценивает мое платье. Потом туфли. И затем его взгляд возвращается к моему лицу. Его глаза блестят от удовольствия, а у меня подкашиваются колени. Я краснею. — В этом платье ты выглядишь прекрасно, как я и представлял, — добавляет он, его взгляд снова скользит по мне, а затем он делает шаг вперед.

— Ты… ты тоже хорошо выглядишь, — бормочу я, прочищая горло и рассматривая его сшитый на заказ костюм. Он темно-синего цвета, идеально подогнан по его фигуре. Самсон такой изысканный и другой . Он несет свой пиджак, перекинув его через левую руку, и на нем нет галстука. Вместо этого он расстегнул верхние пуговицы и закатал белоснежные рукава своей рубашки.

Начинает играть музыка — бодрая мелодия в стиле, которого я никогда не слышала раньше, но, тем не менее, она вызывает у меня улыбку. Самсон бросает пиджак на один из барных стульев и протягивает мне руку. Сглотнув, я тянусь к нему, и он мягко притягивает меня к себе. Когда наши тела встречаются, он застывает и смотрит на меня сверху вниз. Никто из нас не произносит ни слова, но я знаю, что он чувствует это. Я слишком близко к нему, чтобы не заметить его реакцию. Поднимаю свой взгляд, и мы замираем. Недолго думая, я подношу руку к его лицу и глажу ладонью покрытую шрамами щеку, завороженная тем, какая она мягкая на ощупь.

— Мейбелл, — произносит он хриплым голосом, — не думаю…

— Давай танцевать, — перебиваю я, не желая слышать то, что, уверена, будет звучать как отказ. Я не могу не чувствовать сожаления, когда он кивает и начинает крутить меня в танце под музыку, пока это не вызывает у меня смех. С чего бы ему вообще хотеть быть с кем-то вроде меня? Я — враг, и он использует меня для достижения свой цели. Он сам так сказал. И он мне так нравится только потому, что я знаю о нем больше, чем он знает обо мне. Для него я лишь мятежная принцесса, которая ворует книги ради забавы. Принцесса, за которой он должен ухаживать, чтобы добиться своего. Принцесса, которую он может засунуть в красивое платье в надежде убедить ее помочь.

Внезапно я отстраняюсь, моя улыбка исчезает, и я вижу, как замешательство искажает его лицо.

Боль.

Я чувствую боль.

Мной играли.

Хмурясь, я осматриваюсь вокруг. Темный бар, джазовая музыка, хорошая одежда, визит Годрика… — все это было нужно лишь для того, чтобы меня задобрить. До сих пор я не очень-то об этом беспокоилась. До того, как ощутила его дыхание на своей шее, пока он не обхватил меня своими теплыми руками и не притянул ближе, мне было все равно, что меня используют. Но сейчас? Горечь подступает к моему горлу, и мне хочется причинить ему боль.

— Это было ошибкой, — медленно говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я все еще чувствую на своих щеках жар от отказа, несмотря на то, что мы весело танцевали.

Самсон хмурится, и морщина, пересекающая его лоб, становится еще глубже. Он проводит ладонью по своим губам.

— Мейбелл…

— Все это?! Это не сработало. Мой отец никогда не будет на твоей стороне, потому что я никогда не буду на твоей стороне.

— Мейбелл… — произносит он умоляющим тоном и делает шаг вперед. Я отступаю назад, туда, где, как я знаю, есть дверь, ведущая на заброшенные улицы. Он устремляет свой взгляд к пространству позади меня, и выражение его лица становится суровым, когда он понимает, что я собираюсь сделать. — Не надо, пожалуйста.

Одинокая слеза катится по моей щеке, когда я отхожу назад и качаю головой.

— Мародер никогда не сможет полюбить девушку из Элиты. — Он качает головой и протягивает ко мне руку, но я ее отталкиваю. — Я родилась одной из них. Я — дочь Илайи Монкруа. Даже если бы ты мог не обращать на это внимания, твои люди никогда тебя не простят. — Самсон открывает рот, чтобы заговорить, но я снова перебиваю, чувствуя, как ярость прожигает мое тело. — Ты веришь, что наш мир способен жить в той утопии, к которой ты стремишься? Подумай еще раз. Как только отец узнает, кто меня забрал, ты и все твои люди будете мертвы. Я сама обязательно сожгу книги, — добавляю я, наблюдая, как его лицо бледнеет. — Наверное, мир лучше без надежд на сказки.

И вот тогда-то я и понимаю: он может выглядеть как чудовище, но монстр здесь именно я.

Пока росла, я всегда считала Мародеров плохими парнями, ворующими ради самого воровства, чтобы пополнить свои оппортунистические коллекции. Думала, что они совершали преступления без какой-либо причины. Но теперь я знаю, что Самсон стоит за каждым ограблением. У него есть цель, повод, причина для всего, что он совершает. И все это он делает для улучшения жизни своего народа. Чтобы однажды добиться своей цели — строить библиотеки и музеи без какой-либо выгоды. Чтобы донести искусство всем людям, независимо от того, кто они. В то время как я, Мейбелл Монкруа, ворую только для своего удовольствия, накапливая книги за секретной стеной в моей квартире, чтобы никто, кроме меня, а иногда и Годрика, не наслаждался ими. Я эгоистка. Преступница. Именно я — злодейка в этой истории.