Эрин Уатт - Расколотое королевство

Стив поднимает голову. Он понимает, что стены сужаются.

Смогу ли я броситься на него и выбить пистолет из рук? Мне нужно что-то сделать. Я не собираюсь терять еще одного дорогого мне человека без боя! Поднявшись на цыпочки, я готовлюсь.

– Используй меня, Стив, – умоляет Каллум. – Возьми деньги, возьми меня в заложники. Мы уберемся отсюда. Только оставь моих детей в покое!

– Как до этого дошло, Каллум? Как наши идеальные жизни скатились к этому ветхому парку и сумке, полной денег? Мы должны были быть королями. Мы Ройалы. – Стив мерзко смеется. – Нет. Ты Ройал. Я же просто приживала. Дерьмовый друг. И еще более дерьмовый отец. Я спал с женой лучшего друга, позволил ему растить собственного ребенка. Оставил другого. Но я убил, чтобы защитить тебя. Убил ту женщину ради тебя.

– Я знаю, – отвечает Каллум и судорожно вздыхает. – Я знаю, что ты не хотел ничего дурного. Поэтому я прошу тебя уйти, чтобы не натворить еще больше глупостей.

Стив качает головой.

– Я и дня не протяну в тюрьме. Закрой ему глаза, Каллум. Я люблю тебя. Правда.

Он поднимает пистолет к виску и, прежде чем я успеваю подбежать к нему, нажимает на курок.

Элла кричит.

Каллум плачет.

Я падаю на асфальт рядом с Истоном.

– Мы справимся с этим, – шепчу я ему. – Обещаю тебе. Обещаю.

Я повторяю это, даже когда его привязывают к каталке, грузят в скорую и увозят. Я повторяю это Элле, которая так крепко сжимает мою руку, что у меня немеют пальцы. Я говорю это всю дорогу до больницы, а потом в течение долгого ожидания, пока Истону делают операцию, и до тех пор, пока он, наконец, не приходит в себя и не улыбается мне своей убийственно красивой улыбкой.

– Мы справимся с этим, – говорит Ист, беря меня за руку. – Обещаю тебе.

– Такое ощущение, что я здесь живу, – сердито бурчит Истон.

Прошло всего три дня после операции, но можно подумать, будто четыре года – так много он жалуется. Я настолько привыкла к этому ворчанию, что даже не отрываю глаз от учебника.

– Тогда хорошо, что на здании красуется твоя фамилия.

Он смеется, а потом стонет.

– Перестань смешить меня! Мне больно.

Я притворно ахаю.

– Тебе больно, потому что у тебя недавно вырезали одну почку, кто бы мог подумать?

Ист вздыхает.

– Ты все еще злишься на меня?

– «Не лезь на рожон. Мы едем туда только для того, чтобы сделать фотографии», – низким голосом повторяю я его собственные слова.

– Согласен, я действовал немного безрассудно.

Я смотрю на него поверх учебника.

– Немного? Это то же самое, что сказать про вчерашний ливень «чуть-чуть покапало».

Что-то проворчав, Ист начинает биться головой о подушку.

– Теперь я понимаю, почему Себ так сильно хотел сбежать отсюда. По-моему, с каждой секундой, проведенной на этой кровати, мне становится только хуже. Разве я уже не должен вставать, ходить? Где физиотерапия и прочая фигня?

– Не знаю, доктор Ройал. Раз вы такой умный, может, сами скажете?

– Ты всегда такая язва или это простая новая форма пытки для меня?

– Новая форма пытки, – отвечаю я.

Истон стучит по кровати рядом с собой.

– Думаю, твои пытки будут куда эффективнее, если ты сядешь поближе.

Я откладываю в сторону учебник по математике.

– Ты уверен? – Я оглядываюсь на дверь.

В последний раз, когда медсестра застала меня лежащей с ним в кровати, то чуть не вышвырнула вон. Спасло лишь величественное напоминание о том, что он Истон Ройал . У богатых свои привилегии.

Ист подвигается, освобождая мне место, и слегка морщится при этом.

– Я думаю, что в VIP-палатах можно было поставить кровати пошире.

Я залезаю на койку и подкладываю руку под голову.

– По-моему, они не предназначены для двоих.

– Знаешь, вот если бы кровати были больше и парень мог спать со своей девушкой, он бы поправлялся куда быстрее!

– Завтра перед школой брошу записку в ящичек для жалоб и предложений.

Истон проводит пальцем по моему лбу.

– Буду тебе премного благодарен.

Мы лежим неподвижно. С тех пор как он пришел в себя после операции, мы проводим много времени, просто разглядывая друг друга, запоминая милые черты. Мы оба благодарны судьбе, что остались живы. Я останавливаю его руку, которой он поглаживает мой лоб, и подношу пальцы к губам. Потом беру и прижимаю к его груди, чувствуя ровное биение сердца.

Моя жизнь разделена пополам, но, как ни странно, граница проходит не там, где я потеряла память, а до стрельбы и после. До происшествия у меня не было ответов. Теперь же их слишком много, но от этого знания мне не стало легче. Перед походом в парк я всерьез думала расстаться с Истом, потому что его брат Себастиан был против того, чтобы мы встречались. После я решила, что только сам Господь Бог разведет нас с Истом. И даже тогда, наверное, я бы боролась и с раем, и с адом, только чтобы вернуться к нему.