Т Смит - Красный

— Ты его не знаешь?

Забрав кофе, поворачиваюсь к ней и выхожу. Иду прямо к машине, замечая, что Сакс наблюдает за нами, стоя в конце улицы. Саванна его не видит, ее взгляд прикован ко мне в ожидании ответа.

— Хватит!

Потом я вижу человека, ради встречи с которым мы приехали. Он выходит из офисного здания и смотрит на свои часы.

— Трейс, — скулит она прямо возле меня.

— Это последний раз, когда ты поехала со мной. Поняла? — Я смотрю ей прямо в лицо, она кивает и поджимает губы.

Снова оглядываюсь и вижу, как наш клиент садится в красную спортивную машину. Твою мать.

— Садись в гребаную машину, или я оставлю тебя здесь.

Она не отвечает, просто запрыгивает внутрь, берет свой кофе и пьет его маленькими глотками, пока я еду за ним.

Он подъезжает к дому, и я паркуюсь так, чтобы оставить достаточно расстояния между нами, но все еще видеть его. Он подходит к двери, и ему открывает улыбающаяся женщина, одетая только в нижнее белье. Она затягивает его внутрь, схватив за галстук.

А теперь... теперь я подожду.

Мы сидим в машине добрый час. Саванна играет в игры на своем телефоне и молчит, а я внимательно смотрю за домом. Она знает, что в такие моменты мне необходима полная тишина.

Он выходит. У него минус галстук, плюс яркая улыбка на лице. У меня — заряженная снайперская винтовка, направленная на дверцу его машины.

Все вокруг становится черным — не вижу ничего, кроме цели. Слышу только дыхание возле и клянусь, что она поехала со мной в последний раз. Стреляю, как только он садится в машину. Так как дверь закрыта, он просто оседает на сидении, поддерживаемый ремнем безопасности. Голова мужчины падает на руль и попадает на клаксон, отчего тот начинает громко сигналить. Мы же остаемся на прежнем месте. Достаточно далеко, чтобы нас никто не увидел. Я оглядываюсь и замечаю мужчину из кофейни. С ухмылкой на лице он смотрит прямо на меня, затем качает головой и уходит.

Трейс

Проходит две недели, и визитка практически прожигает дыру в моем кармане. Она содержит в себе правду, которую я не знаю, а может быть и не хочу знать. Помню улыбку на его лице, когда он увидел, как я убиваю. Может быть, жизнь, которой я живу сейчас, лучше. Может быть, в прошлой жизни я был настоящим Дьяволом.

Дверь распахивается, а визитка до сих пор в моей руке. Поднимаю голову и вижу Гровера, который стоит и смотрит на меня, затем на мою руку, и снова на меня. Он большой мужик — Президент клуба — и очень страшный, как считают некоторые. У него длинные, зачесанные назад седые волосы и немного выпирающий живот. Он ленив. Как по мне, так он заслуживает только пули, которую иногда так и хочется пустить ему промеж глаз. Жилет гордо обхватывает его грудь — он, наверное, даже спит в нем, не говоря уже о том, что вообще не снимает в доме.

— Говорил с кем-нибудь на последнем выезде? — спрашивает он, снова глядя на мою руку.

Визитки в руке уже нет, я снова засунул ее в карман подальше от чужих глаз. Смотрю на него без выражения. А что, если и так?

— Что он сказал?

Он никогда, никогда не говорит со мной после работы. Обычно похлопывает по спине или дает чек, но не обсуждает что или с кем я делал.

— Ничего.

Гровер подходит ближе, глядя мне прямо в лицо.

— Ты же не будешь мне лгать, да, парень? — вопросительно приподнимает бровь.

— А в чем дело, Президент?

Ему не запугать меня, нисколько. Он это знает, но не может не попытаться. Он жаждет, чтобы его боялись. Даже свою дочь держит в страхе. Я — единственный, кто устоял. Он резко выпрямляется, качает головой и смотрит на карман моих штанов, а после разворачивается и уходит.

Перед тем как дверь захлопывается, внутрь проскальзывает улыбающаяся Саванна. Я знаю, это она сказала Президенту, хоть и делает вид, что ее это не касается. Ее это не касается, но знать об этом ей не нужно. Она уверена, что надо бежать к нему по любому чертовому поводу.

— Пошла вон! — рычу я на нее. Она игриво улыбается и делает шаг ко мне. — Я не играю с тобой, Саванна. Свали... иди и трахни кого-нибудь еще.

На ее лице мелькает боль. Она быстро старается скрыть это чувство, но поздно. Я уже увидел.

— Малыш, я должна была ему сказать. — Она не двигается, зная, где проходит грань, когда я злюсь.

— Нам не о чем говорить. И не заставляй меня повторять.

Она вздрагивает от того, насколько резок мой голос, и шепчет:

— Я люблю тебя.

— Ты любишь себя.

— Это не правда, малыш.