Екатерина Скорова - Кто ищет… [СИ]

— Я не смогла, — с грустью развела руками.

— Я понял. — Сергей сцепил пальцы и прижал их к губам.

Марина отдала бы половину накопленных денег, чтобы узнать, что творится в его голове. Вот он скользит по ней взглядом, морщинка между бровей разглаживается, губы подрагивают…

— Для начала, конечно, неплохо, — он усмехнулся. — Но тебе все равно придется сказать правду. И чем дольше тянешь — тем больнее будет вам обеим.

Марина прикрыла глаза ладонью. К горлу подступил ком, не давая вздохнуть. Почему любимый вот так просто толкает ее на конфликт?

— Не дави на меня, — выдавила она сквозь застрявшие в гортани слезы. — Не представляешь, как это тяжело…

— Лапуль, — Сергей снова перешел на ласковый тон. — Ты можешь еще сотни раз тыкать в глаза тем, что у меня нет детей, но это не значит, что я тебя не понимаю. И пусть отца алкоголика нельзя сравнить с умницей дочкой, поверь, порвать с ним было не легче, чем тебе объясниться с ребенком. Причем я знал, что после ряда процедур навсегда перестану вызывать у родителя интерес. Но ради того, чтобы оградиться от его пьяных выходок, пропажи из дома кровно заработанной бытовой техники и постоянных скандалов, я это сделал…

Он замолчал, а Марина сжала его руку, сочувствующе заглядывая в глаза. Конечно, сравнение дочери с пьяным отцом покоробило, но она уже привыкла к особенностям общения с Сергеем. К тому же такого от любимого она еще не слышала. Да и не видела его настолько откровенным, ранимым, похожим на промокшего котенка. Захотелось прижать его к сердцу и гладить по голове.

— Не стану врать, что теперь стало хорошо и комфортно. Мне не хватает его дружеского отношения, крепкого рукопожатия, совета… Он ведь не всегда был облезлым стариком с воспаленными глазами… Знаешь, мне просто больно смотреть, во что он превратился без матери… И если хочешь, можешь считать меня трусом, но я не смог больше обзванивать обезьянники и бегать за ним, прикрывающим срам газетой, по всему району!

Сергей замолчал, прикрыл глаза, словно боролся с наплывающими слезами. Марина боялась шелохнуться, чтобы не спугнуть миг откровенности.

— Так вот, если не хочешь запустить дочь так же, как я сделал с отцом — поговори с ней сейчас. Даже если она не сразу поймет, то со временем разберется, что к чему. Потому что чем дольше тянешь, тем страшнее становится…

Он замолчал и отвернулся, постукивая костяшками пальцев по столу. Марина взяла его руку и прижала к щеке, а потом — поцеловала.

— Не сердись, — произнесла она, вложив в эти слова как можно больше нежности. — Я обязательно поговорю с Анютой. Сейчас-то понимаю, что вот так сталкивать вас лбами, по меньшей мере, глупо. Я поговорю с ней наедине — надо только собраться с духом.

— Я не тороплю, но очень прошу — не затягивай.

Сергей повернулся, прижался к ней лбом, заглядывая в глаза. Марина прикоснулась к нему губами, почувствовала ответный импульс и прикрыла веки от удовольствия. Какой же он все-таки замечательный! И теперь уже не осталось сомнений, что Сергей ее любит. По-настоящему! Чего никогда не встретишь в растянутых сериальных сюжетах или глянцевых историях о романах знаменитостей. Сердце затрепыхалось, быстрее разгоняя кровь, внизу живота зажглись «озорные искорки». Поцелуй становился все откровеннее, с губ Марины невольно сорвался стон наслаждения. Она на миг испугалась, что Анюта это услышит, но из комнаты дочки по-прежнему доносилась музыка.

Просторный зал с рядами столов и скамеек, оставшиеся с советских времен цитаты «великих» в деревянных рамочках, развешанные по стенам, чахлые цветы с высохшей и потрескавшейся землей на подоконниках. Университетская столовка со стандартным комплексным питанием и собственной выпечкой. Толпы студентов, стремящихся утолить голод пусть и не гранитом науки, так хотя бы борщом со сметаной, напирали друг на друга, толкаясь подносами. Аня сидела на подоконнике около выхода и уплетала плюшку с компотом. Рядом устроилась Карина с питьевым йогуртом в руках.

— Ну, рассказывай, чего надыбала! — нетерпеливо произнесла Аня, едва дождавшись, когда подруга справится с диетическим перекусом.

— Я же тебе уже все на лекциях написала, — запротестовала Карина, отщипывая у подруги кусочек плюшки.

— Ну и что! Хочу подробностей! — Аня капризно надула губы, делая вид, что обиделась.

— Так за сорок минут ничего, что тебя интересует, не изменилось! Холост, одинок, в порочащих связях не замечен… хотя, постой!