Наталья Калашник: Прости меня

— Нет. Ты забыл, наверное, что это — люди, которым я небезразлична. У меня нет от них секретов.

Ему пришлось сделать глубокий вдох. Выглядывать над головами ее теток как-то неловко. Начало разговора уже не заладилось. А ведь ему нужно так много сказать Элле! И в первую очередь — вымолить прощение.

— Твое шоу произвело фурор, — вспомнила Элла, до сих пор не понимая, зачем Марк явился. Очередные коронные штучки? Если так, то она не готова: раны еще слишком свежи. — Но не на меня. И чтобы ты знал: я не собираюсь выходить за тебя замуж. Человек без сердца — вряд ли хорошая компания в спутники жизни.

— Я хотел, чтобы ты меня выслушала! Как еще я должен был рассказать о своих чувствах, если ты не дала мне возможности договорить, когда мы виделись сегодня?

— У тебя появились чувства? Вот так сюрприз.

— Элла, дорогая…

— Вот только не надо, — она поморщилась как от болезненного удара.

— Ты все, что у меня есть! — признался он с жаром и чисто интуитивно потянулся к ней, но был вынужден безвольно опустить руки. Элла казалась далекой, как никогда. А, впрочем, так ему и надо за то, что украл у нее полноценное детство, а потом через много лет еще и растоптал ее доброе сердце.

Тетки переглянулись. Сентиментальная Таня уже незаметно вытирала глаза платочком. Марк воспользовался моментом, чтобы проскользнуть мимо них и приблизиться к Элле так, что можно было уловить, как тяжело она дышит.

— Раз уж так тебе хочется, согласна раз в год изображать из себя твою любящую младшую сестренку.

— Мне не нужна была сестра. И ты мне не сестра… В смысле я испытываю к тебе совсем другие чувства.

— Теперь ты решил убедить меня, будто обнаружил в себе какие-то чувства? Забавно до дрожи.

Этот разговор вел в никуда, и от этого Элле становилось все больнее. Неужели Марк не понимает, что все шансы утеряны? Она накрепко уяснила то, что он ей так долго доказывал: хуже его нет на целом свете.

— Ты, конечно же, проявил необычайное геройство, спасая меня от опасности. Дальше этого ты не зашел.

— Что значит «дальше»? — Марк провел по волосам пятерней. — Я совершил слишком много поступков, от которых у меня стынет кровь. Ты заслуживала гораздо больше, чем то, что получала от меня. А я все равно не мог держаться от тебя на расстоянии. Изначально Киселев должен был увезти тебя из столицы, пока не улягутся страсти. Но нет же! Я выдумал у себя в голове миллион причин, чтобы приблизиться к тебе, а при этом разорял компанию, которой ты владела. И это после того, как наделал глупостей в детстве. Для меня не существовало слова «дальше».

— А я сказала, что простила тебя, помнишь? А еще… что жалела, что провела с Мишей больше времени, чем с тобой, — ее голос поднялся на несколько тонов. — Мне казалось, что я вижу в тебе то, что скрыто от других. Забыв о прошлом, я доверилась тебе, Марк, но что сделал ты? Выкинул меня из своей жизни!

— Для меня была невыносима мысль о том, что приходится отпустить тебя. Я действовал исключительно в твоих интересах, — и это была чистая правда.

— Меня ты не спрашивал!

— Я должен был дать тебе шанс на нормальную жизнь. Ты это заслужила. Эти дни вдали от тебя были сущим адом, но я был готов выйти из тюрьмы и уехать из страны навсегда ради твоего благополучия. Но ты вдруг сделала мне такую подножку… Клянусь, мне стоит еще раз подумать, прежде чем еще раз заявить, что я соглашусь на твою дурацкую затею с постом президента в «Медиаком», если ты выйдешь за меня!

— Кому ты это сказал? — она насторожилась.

— Всей стране. Разве не слышала?

Она не слышала. И пользуясь ее замешательством, Марк склонился к ней, обнял за талию и дрожащим голосом прошептал:

— У тебя безумные идеи насчет меня, родная, но я готов поверить, что святой, если ты так этого хочешь. Я люблю тебя еще с того момента, как ты заявилась к нам тринадцать лет назад. Мне ужасно жаль, что я испортил все твои воспоминания о матери.

— Быть может, у меня и не получилось поладить с биологической матерью, но я об этом не жалею, — она затаила дыхание. Снова ощутить прикосновение Марка — это как благословение на увядающий цветок. Он, правда, только что признался, что любит ее? Элла мечтала задержать это мгновение, но он уронил руки вдоль туловища.

— У тебя могла быть совершенно другая жизнь, а я жестоко отнял ее, — продолжал Марк самобичевание.

Элле хотелось погладить его напряженное лицо. Мысль о том, что Марк здесь для того, чтобы вручить ей себя вместе со своими достоинствами и недостатками, промелькнула в сознание, вернув надежду.