Надежда Волгина: Обаятельный наглец (СИ)

Пока добралась до сторожки, практически окоченела. Нет, все-таки, шесть лет столичной жизни изменили ее сильнее, чем показалось сначала. Ну и к маме она впервые за эти годы приехала в сентябре — самом дождливом тут месяце в году. Да и до этого всего-то раз выбралась, летом. А так, мама к ней приезжала дважды в год — напитаться воздухом цивилизации, как выражалась сама, чтобы привезти его отголоски в их Тмутаракань.

Первым делом Ника выпустила уже орущую Машку. Та выгнула спину, распушила хвост, да как зыркнет на Нику. Ладно хоть не покусала, а сразу же юркнула за шкаф. И все же, с этой зверюгой было как-то спокойнее, чем одной посреди поля, с темнеющими за спиной силуэтами вышек. Ночью они напоминали огромных чудовищ.

Потом Ника сняла дождевик и повесила его сушиться. Отмыла от грязи сапоги и отправила туда же, под дождевик. И лишь потом поставила на плиту чайник, погрев какое-то время над огнем замерзшие пальцы.

Все! Теперь можно спокойно приступать к дежурству.

Дождь перестал, но ветер все продолжал завывать. Наверное, нагонит новую волну осадков, а пока навевал в мысли всякие страшилки.

И как мама только может тут работать? Ведь шесть лет назад она все бросила в городе и согласилась переехать в нефтяной поселок. С тех пор и работала посменно ночным сторожем за довольно приличное вознаграждение. Тут у всех были огромные зарплаты, раз даже сторожа себя обиженными не считали. Но раз уж хозяин всего этого — нефтяной магнат такой щедрый, то почему дороги-то в поселке не сделает нормальными? Сколько можно людям грязь месить?

Чайник закипел, и Ника заварила себе кружку крепкого чая, чтобы не уснуть. Днем поспать не получилось, и сейчас ее немного клонило в сон.

В сторожке имелся и видавший виды телевизор, который она включила, настроив звук погромче. Конечно же, ничего приличного, какое-нибудь киношко, найти не получилось. По всем аж трем каналам показывали какую-то политическую ерунду, которая ее мало интересовала. Но как фон сгодится, ладно. Да и она с собой прихватила планшет, куда загодя скачала фэнтези про драконов. Эх, любила она читать про этих крылатых тварей — страстных, огненных и ненасытных. Сама не заметила, как погрузилась в чтение с головой. И телевизор не отвлекал.

Однако примерно через час появилась помеха извне — в дверь громко постучали. При этом Ника очнулась от дремы. Ей-то казалось, что она продолжает читать, а книга уже давно лежала на коленях, тогда как сама она удобно сопела на спинке дивана.

— Кто?! — вложила она в голос побольше властности, приблизившись к двери.

Хоть и стало вдруг страшно.

На эту сторону выходило всего одно окошко, но из него не получилось разглядеть пришельца.

— Открывай, дед! Замерз как черт!..

Дед? Ну знаете ли!.. Это уже ни в какие ворота не вписывается. У этого мужика что, искаженное восприятие звуков — по голосу не понял, что она никакой не «дед»?

Михаил

Мобильному человеку, к чьим услугам всегда и любой транспорт, будь то собственный спортивный автомобиль или представительская машина с водителем, любое расстояние кажется пустяковым. И не только в городе, но и между городами, когда есть личный самолет.

Михаил об этом как-то раньше и не задумывался, пока не решил прогуляться до офиса в нефтяном поселке, о котором и знать не знал раньше.

Ночь, шквальный ледяной ветер, практически срывающий крыши домов, заставляющий дребезжать все, что только может дребезжать. Под ногами чавкающая грязь. Его обувь явно не предназначена для таких прогулок. Ноги разъезжаются, скользко до охренения. Да и одет он не по погоде, как понял Михаил через сотню метров. Даже трезветь начал, и собственная затея уже не казалась удачной. А когда ноги провалились в грязь по щиколотку, то и вовсе захотелось вернуться. Остановило разве что упрямство и то, что половина пути пройдена. Впереди уже просматривались огни базы, и до них казалось рукой подать.

Одет он был тоже не по погоде. И не правду говорят, что пьяному море по колено. Ничего подобного! Михаил уже не знал, куда засунуть собственные руки, чтобы так адски не леденели на ветру. Тонкая куртка тоже плохо справлялась со своей задачей, а точнее, не справлялась совсем. Продувало ее насквозь, и Михаилу казалось, что из него уже не только душу выдул этот проклятый ветер, но и все внутренности.

А когда на подходах к сторожке он поскользнулся и упал в грязь, то и вовсе проклял все на свете. Наверное, был бы трезвый, сил подняться в себе уже не нашел бы. А суровая доза алкоголя в крови все же притупляла ощущения. Но ругался Михаил как сапожник и сам себя не узнавал.