Шэри Райан: Голос сердца

Я наблюдаю за эмоциями на лице Шарлотты, во время того, как мы движемся в горячем ритме. Она впивается кончиками пальцев мне в спину и прижимается губами к моей шее, приглушая мягкие стоны, рвущиеся из горла.

— Не останавливайся, — хнычет она.

Ее слова заставляют меня двигаться жестче, отчего ее пальцы еще глубже впиваются в мою кожу, причиняя мне сладкую боль.

— Вот так? — рычу я, дразня ее.

Она пытается ответить, но ее дыхание становится слишком быстрым и громким, чтобы сказать что-нибудь вразумительное. Я прижимаю ее крепче к себе, чувствуя насколько скользкими стали наши тела. Напряжение нарастает, наши мышцы натянуты до предела, а потом она замирает. Я присоединяюсь к ней, словно падая вниз в мир, наполненный светом и счастьем, который я уже и не надеялся найти.

Разжав наши сцепленные вместе руки, я падаю рядом с ней, пытаясь восстановить дыхание.

— Ты готова к завтрашнему дню? — спрашиваю я, обнимая ее за шею.

— Завтра — это просто еще один день, — говорит она. — У меня уже есть все, что я хочу.

Я прижимаюсь губами к ее лбу.

— Наши маленькие девочки наконец-то станут сестрами, — добавляю я.

— И они будут иметь все, что только захотят, — говорит Шарлотта с великолепной довольной улыбкой.

Звонит мой телефон, я нажимаю «ответить» м прижимаю его к уху, готовясь услышать ворчание ЭйДжея:

— Чувак, я даже наполовину не продвинулся в работе. Так что тащи свою задницу сюда.

— Сейчас, сейчас, — стону я.

— Ты это уже сделал, — бормочет Шарлотта, тихонько хихикая.

— Ты ублюдок, — говорит ЭйДжей. — Ты сейчас нежишься в постели, не так ли?

— Хм, — смеюсь я.

— Через два дня вы отправитесь в свой гребаный медовый месяц. Разве ты не можешь держать его в штанах до тех пор?

— Я бы хотел ответить утвердительно, но я еще наверстываю потерянное время после пятилетнего добровольного воздержания.

Проведя рукой по моим волосам и поцеловав меня в висок, Шарлотта вылезает из постели. Расслабленно развалившись, я наблюдаю за ней, в то время как ЭйДжей продолжает нести чушь мне в ухо. Сияние ее обнаженного тела на солнце вырубает все способности моего мозга. Я понятия не имею, о чем там говорит ЭйДжей… не говоря уже о том, чтобы встать, одеться и проехать два километра до работы.

— Хантер! — орет ЭйДжей, пытаясь вернуть мое внимание. Игнорируя его, я сбрасываю звонок и швыряю телефон в изножье кровати.

— Ужин будет готов, когда ты вернешься домой, — говорит Шарлотта, натягивая рубашку через голову.

— Слава Богу, мой план сработал, — говорю я. — Ужин на столе, ожидающий меня в моем собственном доме.

Шарлотта бросает подушку мне в лицо и натягивает свои джинсы:

— У меня все еще есть пятнадцать часов, чтобы навсегда изменить свое мнение насчет этого.

— Без разницы, — говорю я, ухмыляясь, как дурак.

Она прыгает обратно на кровать и страстно целует, прежде чем покинуть меня, задыхающегося и голого среди смятых простыней.

ЭйДжей следует за мной домой после уборки стройплощадки, и я не уверен, зачем. Я не приглашал его. Может, он что-то забыл в моей машине? Я выхожу и жду, пока он выйдет из своего грузовика. Но пока жду, чтобы спросить его, что ему надо, вижу подъезжающий автомобиль родителей.

ЭйДжей наконец открывает дверь с улыбочкой.

— Сюрприз!

— Сюрприз для чего? Что, черт возьми, происходит?

— Я не знаю, — говорит он, пожимая плечами. — Шарлотта хотела собрать всю семью на сегодняшний ужин. Не что-то типа репетиции, а просто хороший ужин.

Мама выходит из машины со сложенными на груди руками и взглядом, который я не видел на ее лице несколько лет. Потом она бежит по дорожке, обхватывает мое лицо ладонями и притягивает мою голову вниз для поцелуя. Слегка отклонившись назад, она смотрит мне в глаза, но ничего не говорит в течение долгого времени.

— Почему ты смотришь на меня так? — спрашиваю я ее.

— Во-первых, кто планирует свадьбу за три дня? — спрашивает она.

— Два человека, которые уже были женаты? — отвечаю я сквозь смех.

— Во-вторых, послушай меня… — начинает она своим назидательным материнским тоном. — Я могу сказать это, потому что я — твоя мать, и неважно, сколько тебе лет... — она замолкает на мгновение, а затем ее лицо озаряет такая широкая улыбка. — Я так горжусь тобой, Хантер. Так чертовски горжусь тобой.

Мне не нужно спрашивать, что она подразумевает под этим. Я знаю, через что я провел свою семью за последние шесть лет. Они столько пережили в те дни — и хорошего, и плохого. Я орал на них. Я просил их уйти. Я умолял их позволить мне умереть. Тем не менее, они все равно оставались на моей стороне с пониманием и терпением. Все они помогли мне вырастить Оливию, находясь достаточно далеко, чтобы не стоять у меня над душой. На протяжении последних нескольких лет мама терпеливо поясняла мне, что я еще слишком молод, чтобы ставить на своей личной жизни крест. Теперь я понимаю, что есть жизнь после смерти, и это нормально. Я отмахивался от ее комментариев и советов, думая, что никогда не смогу смириться с тем, чего она хотела для меня. Оказывается, она была права.