Силвиу Абреу - Вавилонская башня. Примирение

— Я бесконечно благодарен Кларе и Клементину за то, что они помогли мне научиться думать о девочке. Давай будем поступать так, как будет лучше ей, даже если её благо причинит нам боль. Давай соберём семейный совет и посоветуемся все вместе, как нам лучше поступить.

— Мне советоваться с Клементину и Кларой? Чему они могут меня научить? Скажи ещё, что мне нужно посоветоваться с Аженором! — с издёвкой сказала Марта. — Спасибо, Бруну. Я поняла только одно, ты уже готов идти на попятный. Ты готов уже отступиться от своего решения. А я — нет. Если уж я что-то решила, я буду идти до конца. В любой жизненной ситуации есть своя логика. И если уж сделала шаг, который отсекает от моей семьи семью да Силва, то я пойду по этому пути до конца. Шерли да Силва не переступит порога моего дома! Она не выйдет на сцену зала, который строит мой старший сын. Мы, Толедо, никогда больше не будем иметь дела с да Силва!

— И со мной, Марта? Я ведь тоже принадлежу к этой семье!

— И с тобой! Да, с тобой тоже! Больше никогда!

Марта решительно вышла за дверь мастерской и пошла к воротам. Здесь ей было больше нечего делать. Она приняла очередное решение, и будет следовать ему до конца.

Бруну пытался удержать её, что-то ещё сказать, но она шла, прямая и несгибаемая, прямо к своей машине.

— Позволь мне проводить тебя, — попросил Бруну. — В таком состоянии садиться за руль — безумие.

— Я в прекрасном состоянии, — отрезала Марта. — И в твоей помощи больше не нуждаюсь!

Марта села в машину, захлопнула дверцу и тронулась.

Бруну следил за машиной с зажжёнными фарами до поворота. Для себя он решил, что завтра или послезавтра непременно посоветуется с Кларой и Клементину. Похоже, что скрывать правду не имело никакого смысла. И самым удивительным было то, что больше уже никто и никогда не мог отнять у него его девочку — он любил её, а значит, с кем бы она ни была, он всегда будет болеть за неё и заботиться.

Он так и стоял у ворот в раздумье, как вдруг услышал что-то вроде глухого удара, вроде отдалённого взрыва. И первая его мысль была — Марта! Она попала в катастрофу!

Сесть в машину и рвануть по дороге, было делом одной минуты. Он доехал до второго поворота и убедился, что прав: машина врезалась на повороте в каменную стену и уже начала гореть. Но было ещё не поздно. Бруну рванул ручку дверцы и вытащил бесчувственную Марту, лицо у неё было в крови. Но она была жива, и это было главное.

В больницу! Скорее в больницу!

Бруну отвёз её в ближайшую больницу и остался сидеть в приёмном покое. Потом вспомнил, что нужно предупредить о случившемся её домашних, подошёл к автомату и позвонил.

К телефону подошёл Сезар.

— Беспокоит Бруну. Марта в больнице. — Он назвал номер квартала. — Она уезжала от меня и попала в катастрофу.

— Спасибо, Бруну, — с непередаваемым чувством сказал Сезар. — Я сейчас еду.

Прошло полчаса, и в приёмном покое сидели двое мужчин, беспокоясь за жизнь любимой женщины.

Марта открыла глаза и увидела у своей постели Сезара.

— Что со мной? — спросила она. — Почему я здесь?

— Он поцеловал её в лоб, ласково взял за руку.

— Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь больно? На голове у неё была повязка. Упав, она рассекла себе лоб, но лицо не повредила, да и ссадина на лбу не была глубокой. Марта отделалась сильными ушибами и сотрясением мозга.

— Ты родилась в рубашке, — сказал ей муж. — Всё могло кончиться гораздо хуже. Тебе придётся только немного полежать. Ты попала в автокатастрофу.

«Полежать? Какое счастье! — невольно подумала Марта. — Мне больше ничего не надо делать, ничего не надо решать. Я просто могу лежать, и никто ни о чём меня не спросит».

Убаюканная своими утешительными мыслями, она снова погрузилась в дремотное полузабытьё. Сколько она так пролежала, она не знала. Но когда снова открыла глаза, Сезар по-прежнему сидел у её кровати.

— Как же это случилось? — задала она вопрос.

— Это нам расскажет полиция, которая занимается расследованием, — желчно ответил Сезар. — Она выяснит, как это случилось.

Марта встрепенулась.

— Сезар! Полиция допрашивает Бруну? Избавь его, пожалуйста, от всех неприятностей! Я тебя умоляю! Он тут ни при чём!

— Успокойся, Марта, успокойся, тебе нельзя волноваться, — проговорил Сезар, с трудом сдерживая поток упрёков и расспросов, который рвался у него с губ. Бруну! Вечно этот Бруну! Как она из-за него взволновалась! Что, в конце концов, связывает её с этим человеком? Неужели он так дорог ей, что она потеряла голову после очередного объяснения, и чуть было не погибла?