Габриэлла Лопез - Хозяйка судьбы. Роковое признание

Мария вышла на широкий балкон и зажмурилась от света, падающего на нее со всех сторон. На площади было неестественно тихо, были слышны лишь далекие веселые возгласы и лай собак. Она нащупала микрофон и обратилась к тем, кто еще был на площади.

— Люди Виллы Сан-Мигель! Как ни больно это говорить, но я вынуждена сделать заявление, — постепенно ее глаза привыкли к свету, и она осознала, что говорит в пустоту. На площади никого не было.

— Почему ты замолчала? — удивился Импротта.

— Посмотри, Джованни. На площади никого нет, — растерялась ду Карму.

Больше всего Джованни не хотел увидеть слезы на щеках Марии. «Господи, пусть у нее хватит сил продержаться до конца, и Режиналду не увидит ее слабости!» — повторял он про себя, как заклинание.

Ду Карму, словно почувствовав его настроение, так выразительно посмотрела на сына, что он был вынужден опустить глаза. Вивиан же удовлетворенно хмыкнула, но удержалась от комментария.

— В этот раз вы победили! — сказала она спокойным голосом. — Победили потому, что твоя жена хотела меня отравить.

Она уловила мгновенную перемену в лице невестки. Насмешка моментально слетела с ее губ, и в глазах появился неподдельный страх.

— Нет, мама, Вивиан тут ни при чем! — попытался оправдать ее Режиналду. — Это все происки... оппозиции.

— А придумать что-нибудь поумнее у тебя не хватило времени? — съязвил Джованни.

— Как вы думаете, сеньор Импротта, кому поверят больше: горничной, которая будет утверждать, что видела меня в доме свекрови, или депутату с приличной репутацией, который заявит, что все утро мы были вместе...

— Вот ты и выдала себя! — обрадовался Джованни. — Мы ни слова не сказали, каким образом узнали о твоем утреннем визите!

Вивиан сразу захлопнула рот и выразительно посмотрела на мужа.

— Налду, ну сделай что-нибудь. Меня обвиняют не пойми в чем.

— Не волнуйся, дорогая, мы обязательно что-нибудь придумаем, — он по-прежнему избегал смотреть на мать.

— Конечно, придумаете! — воскликнула Мария. — По знай, я не позволю тебе втянуть всех нас в катастрофу. Я стану твоим главным противником и не успокоюсь, пока не разоблачу тебя.

Дона Лаура услышала характерное попискивание телефона и поспешила в гостиную. «Кто бы это мог звонить так рано?» — подумала она. Еще больше она удивилась, когда услышала знакомый голос.

— Себастьян? — переспросила она, совершенно заинтригованная.

— Дона Лаура, извините за столь ранний звонок, но обстоятельства вынудили меня. Мне срочно нужно с вами поговорить.

— Не волнуйся, Себастьян. Ты же знаешь, я всегда встаю рано, а позавтракать мы можем вместе. Приезжай ко мне прямо сейчас, — предложила баронесса.

— Спасибо, дона Лаура. На самом деле я уже час стою у вашего дома.

Такое необычное поведение личного шофера показалось ей очень странным. Но баронесса была слишком воспитанной, чтобы проявлять нетерпение или любопытство.

— Поднимайся к нам! Попробую тебе помочь.

Озадаченная Лаура сама открыла дверь и проводила Себастьяна в гостиную. Всегда застенчивый и спокойный Себастьян был крайне возбужден. Баронесса заметила в его руках странный сверток.

— Если не ошибаюсь, ты хочешь мне что-то показать?

— Да, дона Лаура! — воскликнул возбужденный Себастьян. — Но только я бы хотел, чтобы это кроме вас и барона больше никто не увидел.

— Хорошо, — еще больше удивилась Лаура. — Я распоряжусь, чтобы мы могли поговорить спокойно. — Она вышла на минуту, вскоре вернулась и закрыла дверь на ключ.

Себастьян положил сверток на пол и развернул его дрожащими от волнения руками.

— Вот, дона Лаура! — сказал он. Его глаза, всегда такие спокойные и грустные, теперь лихорадочно горели.

Баронессе невольно передалось его возбуждение. «Что же это может быть? Может, наш шофер стал писать этюды или обнаружил на чердаке собственного дома какой-нибудь этюд с бразильским пейзажем двадцатилетней давности?»

Себастьян аккуратно разложил полотно на ковре и застыл в ожидании реакции баронессы. Лаура застыла в недоумении. Это была одна из самых знаменитых и замечательных картин французского импрессиониста, написанная на рубеже веков.

— Боже мой! Это же подлинник Сезанна! — воскликнула она. — Где ты взял это сокровище?

— Это подарок от доны Жозефы, — ей показалось, что глаза Себастьяна вот-вот наполнятся слезами.

— От главного редактора той газеты, в которой ты когда-то работал? — удивилась Лаура. Себастьян молча кивнул, не в силах сказать ни слова.