Яна Егорова - Засранец [СИ litres]

– Тебе никто не говорил, что одной гулять в темноте небезопасно? – Ярцев даже не запыхался. Конечно! У него ведь такая физическая подготовка! Видела я все… в кинотеатре…

Не к месту! Снова не к месту в мое затуманенное сознание врезались сцены из Тёмной комнаты! Бог ты мой… Было ли у них с той актрисой все не только на камеру, но и на самом деле? Эти мысли буквально изводят меня. Машка! Забудь! Он. Твой. Двоюродный. Брат!!!

– Я справлюсь, – проворчала в ответ и мысленно порадовалась, что в этой темноте он уже никак не может видеть, того, что сейчас на самом деле выражает мое лицо. Мольбу! Настоящую мольбу к вселенной, с просьбами, чтобы он исчез! Испарился! Куда угодно, но только прямо сейчас…

– Прости, – его голос разрезал темноту и мою ненависть, снова заставив заполыхать мое тело, – но, как твой брат, я не могу позволить тебе рисковать собой. Я провожу тебя.

– Не надо! Сама все найду! Отстань от меня! – бросила это так уверенно и, естественно, что даже загордилась собой. На мгновение. Потому что тут же наскочила в темноте ногой на камень, споткнулась и полетела носом об землю.

Только не долетела до нее. Вместо того, чтобы своим расчудесным носом познакомиться с аккуратно выложенной дорожкой, по которой я так всегда люблю бегать к озеру, со всего размаха рухнула в его объятья! И в то же чертово мгновение потеряла какую-либо связь с реальностью.

Его запах…

Темно. Я не вижу его. Но чувствую. Его большие, мужские ладони на своей талии. Близость его сильного тела, настолько горячего, что, кажется, внутри него стучит не обычное человеческое сердце, а как минимум настоящая раскочегаренная печь.

– Маша, – мое имя он выдохнул так, как будто мы сейчас оба были не здесь, в саду у моего дедушки, а были в той самой тёмной комнате.

Сжала в кулаки свои собственные ладони, потому что именно в этот самый момент, они лежали на его мерно вздымающейся железобетонной груди. Не хотела чувствовать его близость. Не хотела в очередной раз лишиться рассудка и последнего достоинства. Казалось, там, под его рубашкой, настоящие доспехи – настолько его тело было твердокаменным, натренированным, мощным…

– Машка…

По-моему, он что-то хотел сказать. Что-то, что я хотела услышать. Больше жизни хотела услышать это сейчас от него. Но мое дурацкое тело, не спросив у разума, сделало очередной, идиотский выпад, резко оттолкнув его от меня.

– Отстань! – крикнула громким шепотом. Все же, я осознавала, что не стоит ставить в известность о нашем разговоре и остальных гостей деда, которые тоже могли выйти в сад на прогулку после сытного ужина.

– Маша, – его голос вдруг стал жестким, незнакомым, не таким, каким я всегда его знала, – почему ты злишься на меня?

Огромная фигура брата перегородила мне дорогу, ясно давая понять, что без ответа на свой вопрос, он никуда меня не пропустит. Но я не хочу рассказывать, почему именно злюсь! Не хочу, чтобы он узнал о моей боли! Не хочу, чтобы узнал о моих чувствах, а потом посмеялся над глупой, уродливой сестрой.

– Я злюсь не на тебя, – взяла себя в руки и заставила свои губы произнести нечто внятное, – просто погулять хочу. Одна.

– К озеру? – глухо уточнил он.

– К озеру, – ответила нехотя, прокричав внутри себя новую мольбу к нему. Мольбу, ни при каких обстоятельствах не ходить за мной!

– Я провожу тебя, – тут же услышала в ответ то, что и боялась и хотела услышать. – И не спорь. Я несу ответственность за тебя. Хотя бы перед Аскольдом. Идем. А по дороге ты расскажешь мне, что же тебя так расстроило, что ты со мной даже поговорить не хочешь.

– Мне жаль, что так получилось со вступительными экзаменами, – мой брат решил, видимо, прервать затянувшуюся паузу, когда мы уже миновали беседку. Ту самую беседку. Он упорно шел рядом со мной. Я же уже была не в силах придумать отговорку, чтобы отвязаться от его компании. Шампанское, наконец, подействовало. И, может быть, это было хорошо. Этот туман в моей голове, как будто сработал спасительной пеленой, не давшей мне воспринимать происходящее, как настоящую реальность. Все было, как во сне. Я. Он. И эта дорожка, по которой пять лет назад мы оба гуляли. Вместе. Гуляли к этому самому озеру, на которое открывался чудесный вид из беседки на холме.

Той самой, проклятой, беседки!

Дрожа от воспоминаний, от ощущения его присутствия рядом, и от алкоголя в своем организме, не сразу поняла, о чем он говорит.

– Откуда… откуда ты знаешь про экзамены?