— Какие люди! — сказал Егор и раскрыл объятия навстречу Алене. — Не ожидал…
— А что здесь неожиданного? Это мой праздник тоже, — слегка обиделась Алена. Но долго обижаться на Егора она просто не могла. — Пойдем? Поговорить нужно.
Егор обнял Алену за плечи, и они направились к выходу.
— Егор! — окликнула его Туся. — Я думала, что мы еще раз все прорепетируем…
— Пускай репетируют бездари, а мне репетиции ни к чему! — с самодовольной улыбкой ответил Егор.
— Чао, малолетки! — крикнула Алена и развязно засмеялась.
Алена Истерина пришла на юбилей школы не случайно. Она прекрасно знала, что это здание не сохранило светлых воспоминаний о ее персоне и мало кто из учителей или учеников будет рад этой встрече. Но она также знала, что сегодня премьера спектакля, в котором Егор играет главную роль вместе с Крыловой. Она была наслышана о необычайном таланте Туси и хотела во что бы то ни стало помешать ее триумфу.
Конечно, ей было известно, что Егор давно не встречается с ней, но Алена слишком хорошо помнила и другие времена, и обида все еще душила ее.
К тому же Алене было известно еще кое-что, но эту осведомленность она приберегала как секретное оружие.
— Хочешь? — спросила она Егора, протягивая ему маленькую фляжку.
— А что это? — спросил он; взвешивая флягу в руке.
— Ром, — ответила Алена, — и очень хороший. Егор открутил крышку и понюхал темную жидкость.
— Пахнет ничего, — нерешительно сказал он. — Да вот только у меня же сегодня премьера. Мне вроде как влюбленного играть придется.
— Пустяки, — махнула рукой Алена. — Сыграешь. Выпей для куража.
— А что, — задумчиво произнес Егор, — можно и выпить. Мне не повредит.
— Конечно, не повредит, — подтвердила Алена. — К тому же для того, чтобы играть любовь с этой… Короче, трезвым — очень трудно.
Алене даже самой понравилось, как ловко она проехалась по сопернице, и Егор громко рассмеялся, широко открывая рот и запрокидывая голову.
Зал был полон. Мест хватило не всем, и многие толпились в проходе, вытягивая шеи.
Туся страшно волновалась за кулисами.
— Как я выгляжу? — в сотый раз спрашивала она Лизу.
— Лучше всех, — сотый раз отвечала та.
На плечи Туся накинула прозрачный воздушный шарф нежно-розового цвета. Игру с шарфами придумала она сама: в начале пьесы она появляется в розовом, в середине, когда героиня влюблена, в огненно-красном, а ближе к концу в черном.
Туся нервно теребила концы шарфа и про себя повторяла роль. Кахобер Иванович вышел на сцену и объявил начало спектакля. Заиграла музыка, и занавес открылся.
В первой сцене Ромео разговаривал со своим другом, которого играл Елкин. Что-то странное послышал ось Тусе в его голосе. Егор говорил с большими остановками, запинался и глупо посмеивался. А когда Туся наконец догадалась, в чем дело, руки ее опустились и плечи заходили в нервной пляске.
Она поняла, что Егор пьян. Туся выглянула из-за кулис и увидела, что он нетвердо стоит на сцене и патетически декламирует:
Что есть любовь?
Безумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье — необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Вот какова, и хуже льда и камня,
Моя любовь, которая тяжка мне.
Ой, тяжка, — от себя добавил Егор, опираясь на Максима. — Почти невыносима!
В зале раздался робкий смешок, потом засмеялся кто-то еще, и, наконец, весь зал рухнул от смеха.
— Боже мой, это провал! — в ужасе прошептала Туся. — Спектакль сорван.
— Надо что-то делать, — сказала Лиза, лихорадочно соображая. — Обязательно должен быть выход.
К ним подошел разъяренный Кахобер Иванович. Таким они еще никогда его не видели.
— Какое неуважение! — сказал он и возмущенно вскинул правую руку. — Никак не мог такого предположить.
— Что же делать, Кахобер? — Туся была так расстроена, что не заметила, как назвала учителя просто по имени.
И Кахобер тоже так был расстроен, что и ухом не повел.
— Сюсюка! — неожиданно озарило Лизу. — Надо срочно заменить Ромео!
— Точно! — обрадовался Кахобер. — Где он?
— Я здесь, — отозвался Толя— Я могу.
Когда Егор сошел со сцены, за кулисами его ждали разгневанные участники спектакля во главе с Кахобером.
— Ну, как я? — спросил Егор.
Как многие пьяные люди, он не осознавал себя пьяным и был уверен, что сцена ему удалась.
— Вон, — тихо сказал Кахобер, указывая на дверь. Его губы побелели от еле сдерживаемого бешенства.
Читать дальше