Вера и Марина Воробей - Игра со смертью

— Так?

— Ну, почти, — все еще смеясь, ответила она.

— Я — в норме, — уже серьезно сказал Герман. — Меня сюда родители устроили, чтобы от армии откосить. Знаешь, как это делается? Напишут в карте, что я псих, и не придется два года в сапогах маршировать.

— А-а-а, — понимающе протянула Туся. Ясно.

— Я все слышал. Похоже, у тебя большое разочарование. У меня тоже, и мне кажется, мы могли бы друг другу помочь.

Герман посмотрел на Тусю так, что ей стало неловко, и она отвела глаза. Она знала, что понравилась ему, и от волнения ей казалось, будто тропический цветок распускается у нее в животе.

«Он красивый, — думала Туся. — Если бы не Егор, я бы, наверное, смогла его полюбить. — Но тут же одернула себя. — Я только что его встретила. И встречу в больнице нельзя назвать романтической. Я совсем его не знаю».

— Мне надо идти, — произнесла она, но не сдвинулась с места.

— В какой ты палате? — спросил Герман. Туся назвала.

— Я как-нибудь зайду к тебе вечерком. Договорились?

«Какая наглость!»— подумала Туся.

— Договорились, — сказала она вслух.

Утром следующего дня Туся проснулась оттого, что в палату, гремя ведром и шваброй, зашла тетя Поля и проворчала:

— Ухажер твой в дверь ломился — ни свет ни заря. Пропустите, говорит, и все тут.

— Какой ухажер? — чуть хрипловатым со сна голосом спросила Туся. Она оглядывалась по сторонам, силясь понять, где она находится и чего от нее хотят в такую рань.

— Уж и не знаешь, кто к тебе ходит, цветы носит? Ну и молодежь пошла! — Нянечка широко улыбнулась, отчего лицо ее стало по-детски беззащитным, и протянула Тусе букет, который прятала за спиной.

— Это мне? — удивил ась Туся.

— Ну не мне же, — с притворным недовольством отозвалась нянечка. — Хотя я бы не отказалась. Ничего не скажешь — видный парень.

Туся села на кровати и взяла букет. Это были гвоздики в шуршащей обертке, три белых гвоздики с красными прожилками.

— Его не пустили? — упавшим голосом спросила Туся.

— Конечно, кто ж его пустит в такую рань. Все-таки больница, а не проходной двор. А ждать он не мог, спешил, видно, куда-то.

— В школу, — кивнула Туся. — У нас с этим строго.

Тетя Поля уже вышла в коридор, гремя пустым ведром, когда Туся вскочила с кровати и, как была, босиком и в пижаме, бросилась за ней следом.

— Что он сказал? — прошептала она. — Он ничего не просил мне передать?

— А как же! Я его спросила: ничего, дескать, девчонке твоей не передать? А он и отвечает: «Сейчас Я ей несколько слов черкну». Ну и написал тебе чего-то, разве ты не нашла в букете?

Туся не успела даже поблагодарить нянечку.

Она спешила прочесть заветную записку. «Какие красивые цветы!» — подумала она и прикоснулась тубами к гвоздикам. Действительно, в их листьях скрывалась записка — обычный лист в клетку, неровно вырванный из тетради. Корявым почерком на нем было написано всего несколько слов:

Дорогая Туся!

Не вешай нос, завтра вечером зайду тебя навестить. Бегу в школу, у нас сегодня контрольная. Главное — выздоравливай, и тогда все будет хорошо.

Целую.

Туся крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, письмо по-прежнему было у нее в руках. Это не сон. Она не могла поверить своему счастью.

«Егор! Ко мне приходил Егор», — думала она, и ее сердце билось радостно и учащенно. Фамилия Егора была Тарасов, поэтому было неудивительно, что в спешке он подписался только первой буквой фамилии.

«Значит, ему небезразлично, что со мной происходит, — думала Туся. — Значит, он тревожится обо мне. Боже мой, какой я была бы дурой, если бы умерла! Ведь пока живешь, с тобой может случиться столько всего неожиданного. А если бы отравилась, лежала бы сейчас в соседнем здании, в морге. Бр-р-р, — передернуло ее. — Тогда уж точно никаких записок и никакого Егора. Надо обязательно написать ему ответ и передать вместе с Лизой».

Туся аккуратно сложила записку и спрятала ее под подушку. Потом достала из тумбочки гелевую ручку и блокнот в кожаном переплете, вырвала листок розовой бумаги и стала писать ответ.

Дорогой Егор!

Хорошая идея — дарить цветы рано утром и скрываться незамеченным. Это в твоем стиле быть непохожим на других. Я была удивлена и почти счастлива, когда получила от тебя записку.

Почему «почти»? Да потому, что я все-таки не теряю надежды увидеть тебя самого. Я поставила гвоздики в банку на тумбочку. Наверное, когда мой врач Вас Вас увидит букет, он заревнует и выпишет меня куда подальше. И это будет правильно, потому что мне здесь не место. «Но где же оно?» — спросишь ты. И я отвечу: «Оно рядом с тобой».